В плену у времени

Когда Кэйт домчалась до Питера и маркиза де Монферона, они уже бежали ей навстречу. В слабом свете жирных свечей мужчины выглядели, как две великолепные скульптуры, точно копирующие момент движения. Кэйт походила вокруг них, будто была в художественной галерее. С замиранием сердца она протянула руку к руке Джошуа. Его тепло, казалось, стало вливаться в нее даже до того, как она его коснулась. И когда Кэйт схватила Джошуа за руку, ее, будто взрывом, перенесло в реальное время. Шум бегущих ног, тяжелое дыхание и удивленные восклицания мужчин оглушили ее. «Да, да! Он — Питер! — подумала Кэйт. — Так должно быть! Между нами есть особая связь!»

— Это ты открыла дверь! — сказал Питер. — Я был уверен! Ты поразительная девочка, Кэйт! Я всегда это знал!

— Надо спешить! — воскликнула Кэйт, сдерживая слезы. — Я выпустила всех и заперла стражника в клетке, где держали меня и Ханну. Давайте выбираться отсюда!

Они пошли по туннелю и вскоре услышали за собой шаги.

— Это мистер Скокк и еще один пленник, — сказала Кэйт.

— Еще один? — удивился Монферон.

— Да, — только и ответила Кэйт. Пусть он сам узнает, когда они освободятся. — Идите за нами! — крикнула Кэйт назад.

Вскоре они добрались до Ханны.

— О, слава богу! — запричитала Ханна. — Он кидался на решетку, как дикий медведь! Еще немного, и он выломал бы прутья.

Стражник с яростью сверкал глазами. Кэйт так устала, что не могла говорить: она взяла Ханну за руку и потянула за собой. Мистер Скокк и Луи-Филипп все еще тащились сзади. Наконец они добрались до последней лестницы. Питер пошел вперед к выходу, чтобы посмотреть, свободен ли путь, и когда убедился, что опасности нет, подал сигнал, чтобы все следовали за ним.

Кэйт и Ханна первыми выбрались в холодный ночной воздух. Внезапно в туннеле раздался выстрел и крик. Крик мужчины. Питер, как и Кэйт с Ханной, кинулся назад. Сильный запах пороха долетел до их ноздрей, и тут же внизу, на первом марше лестницы, они увидели Сореля с дымящимся пистолетом в руке, у его ног лежала неподвижная фигура в бледно-голубом камзоле.

— Папа! — воскликнул Питер и помчался вниз по лестнице, не видя ничего вокруг, оттолкнув в сторону Монферона и своего отца. Он, как безумный, накинулся на Сореля, выбил у него из рук пистолет и бил его до тех пор, пока тот не повалился без чувств у стены туннеля. Когда Питер обернулся, человек в голубом камзоле, с синяками от ушибов, но невредимый, поднялся с пола. Питер смущенно уставился на него. И тогда вниз по лестнице побежал Монферон.

— Луи-Филипп? — воскликнули оба одновременно.

Все замерли.

Кэйт вздохнула:

— Значит, это правда!

Мистер Скокк медленно спустился по лестнице.

— Питер? — недоверчиво сказал он. — Неужели это ты?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ Назад — в будущее Коварные планы Дегтярника

Путешественники взяли повозку Сореля и поехали из Арраса по тихим задним улицам, накинув на головы и плечи мешки, чтобы быть похожими на крестьян. Питер правил лошадьми, что давало ему возможность смотреть на дорогу, а не на лица своих товарищей. Луи-Филипп задремал, прислонившись к плечу отца. Изредка его сотрясали сильные приступы кашля, но он тут же снова засыпал. Вскоре Аррас остался позади. Они молча ехали в тишине ночи, прислушиваясь к кваканью лягушек и крикам совы. Никому не хотелось нарушить молчание. Кэйт затаилась за спиной Питера. Первым заговорил Монферон:

— Каково быть отцом, п est-ce pas, мистер Скокк? Наши отпрыски не перестают нас удивлять.

Мистер Скокк задумчиво рассматривал свои руки.

— Не могу понять! Питер, почему ты мне не сказал? Теперь я знаю правду и одновременно счастлив и печален. Разве ты не хочешь отправиться домой? Когда я впервые увидел тебя в Кью-Гарден… Что-то такое было в тебе — я не мог определить. Но когда ты сказал, что ты — Джошуа, я и не представлял себе… Просто не знаю, что и сказать.

Кэйт больше не могла сдерживаться:

— Ну, я-то знаю, что сказать. Как ты мог так нам врать?! После всего того, что мы сделали, чтобы тебя найти! И еще заставил врать Ханну и королеву Шарлоту…

— Я не хотела этого делать, мисс Кэйт, — встряла Ханна. — Но к чести мистера Джошуа, то есть мистера Питера, он делал это с лучшими намерениями…

— Что? Хороши намерения — убеждать своего лучшего друга и отца в том, что ты мертв? Питеру должно быть стыдно!

— Кэйт, — тихо сказал мистер Скокк, — несомненно, у Питера были на это веские причины…

Питер натянул поводья, остановил повозку посреди полей, залитых лунным светом, и обернулся к Кэйт и отцу.

— Всей душой я хотел сохранить мою тайну до самого конца. Сожалею, что так огорчил вас. Я хотел избавить вас от боли.

— О чем это ты говоришь? — воскликнула Кэйт.