В плену Времени (СИ)

Но это был лишь самообман. Я не боялась, что Дэниэль услышит слова Сисси. Нет. Просто мне было так больно слышать о доказательствах нашей с ним незримой связи. Я прикрыла глаза и перевела дух. Одно дело исчезнуть из этого мира думая, что мы никогда не сможем быть вместе, а другое дело — знать, что не безразлична Дэниэлю и при этом уйти. Это было так жестоко и слишком больно в душе. Стиснув зубы, я усилием воли выгнала из своей головы печальные мысли, и в который раз напомнила сама себе о том, почему нахожусь в этом мире.

— Нет, — простодушно отозвалась Сесиль. — Он ушел на кухню насчет чая для нас.

Она не понимала моего замешательства и неправильно его истолковала. Я криво усмехнулась, понимая, что в действительности ему не нужно было уходить на кухню. Ведь он мог позвать кого-нибудь из слуг и велеть приготовить чай. Возможно, Дэниэль тактично дал нам возможность прийти в себя, поплакать от нервного потрясения, ибо сам, как и все мужчины, не выносил женских слез.

— Разве он не мог приказать слугам это сделать? — против воли вырвалось у меня.

— Нет, что ты, Гэйби, все слуги и повара находятся на пикнике, а от помощи он отказался, — как глупышке снисходительно пояснила мне Сесиль. — Просто посадил тебя и меня в нашу коляску и велел кучеру гнать в этот дом.

Я скривилась от досады на собственную несообразительность, но затем мелькнувшая в голове мысль настолько меня поразила, что я воскликнула:

— Что?! Он сам готовит нам чай?!

— Наконец-то ты опомнилась, сестрица, — довольным тоном отозвалась Сисси. — Думаю, что скоро будут нам посылать сватов.

— Что?! Кто?! — я задохнулась от смущения. — Да он и не думает. Просто он хороший хозяин, а мы его гостьи. Это его долг.

— Да? Я-то видела, как он на тебя глядит. Что тут скажешь, сестрица, блестящая работа, — проворковала девушка, аккуратно помогая мне встать. — Маменька будет тобою довольная. Сам князь Баринский делает нам чай! Это просто немыслимо!

— Бред, — упрямо отрезала я, одергивая немного сбившееся платье. — Не думаю. Он ухаживает за Лидией.

— Уже нет, — загадочно промолвила Сесиль, ловко поправляя мне немного растрепавшуюся прическу

— А где маменька? — ловко перевела я тему разговора, дабы скрыть свое смущение и зардевшееся лицо.

— Маменька осталась на пикнике, — простодушно ответила сестрица, наивно глядя в мои глаза.

Мои непослушные локоны все никак не хотели ложиться обратно в высокий греческий узел, а маленькая шляпка держалась на честном слове. Искусные ручки Сесиль сделали свое дело и, судя по удовлетворенному выражению лица, ее труды увенчались полным успехом.

— Я переложила несколько по-иному твои волосы, милая, — с довольным видом отозвалась она, отступая назад. — И шляпку положила в другое положение. Так даже лучше прежнего.

В этот момент в дверь вежливо постучали, Сесиль быстро метнулась в ее сторону и осторожно открыла тяжелые створки, более походящие на главные ворота, нежели на простые межкомнатные двери. Это нелепое сравнение несколько подняло мне настроение, и полуулыбка внезапно появилась на моих губах. Я неторопливо повернулась и увидела Баринского с большим подносом в руках на пороге голубой гостиной. Дэниэль аккуратно прошел мимо Сесиль и осторожно водрузил чайный прибор на серебряном подносе на низкий журнальный столик, стоящий перед большим мраморным камином.

— Я вижу, вы уже улыбаетесь, Габриэль…

Я поймала его короткий взгляд в мою сторону, а его волшебный баритон уже обволакивал меня с головы до ног.

— Все благодаря вам, князь Баринский, я осталась жива, — весело отозвалась я. — Спасибо.

Быстрым шагом я пересекла комнату и оказалась перед Дэниэлем. Он выпрямился и уже прямо стоял передо мной во весь рост. Только сейчас я заметила, что как высок польский князь, а моя макушка была ровно по его подбородок. Карие глаза смотрели на меня серьезно, но безо всяких лишних эмоций. Зато я прекрасно запомнила полный отчаянного страха и мольбы взгляд. Также в нем появилось новое чувство, в противоречие всем остальным. Как ни странно, это была решимость. Дэниэль был полон желания спасти меня, во что бы то ни стало. Даже ценой собственной жизни.

— Нет, что вы, — он искренне улыбнулся и без тени издевки продолжал начатую реплику. — Знаете, спасать вас скоро будет моим основным занятием. Вы буквально притягиваете к себе неприятности и неудачи.

"Самое главное, что неприятности и неудачи началась именно тогда, когда моя особа появилась в этом мире…" — задумчиво и с тоской размышляла я, всматриваясь в смуглое аристократическое лицо Дэниэля.