В плену Времени (СИ)

Я лишь равнодушно кивнула, пожала плечами и резко сорвалась с места. Не знаю, что означало последнее слово князя в этом веке. Но лично у меня эта реплика вызвала лишь только недоумение и закономерную волну вопросов и догадок.

Лишь только по дороге в дом чувство тревоги вернулось ко мне в полной мере, вытеснив все остальные чувства. Мне оставалось лишь только мысленно молиться о том, чтобы мое отсутствие заметила лишь только Мила. Солнце уже поднялось достаточно высоко, и уже наступил августовский зной. На моем пути попалось несколько повозок, груженных сухим золотистым сеном для домашней скотины. Деревенские мужики и возничие принимали меня за простую горничную и не скупились в грубоватых словах восхищения, коими выражают простые мужики слабость к прекрасному полу. Я лишь тихонько посмеивалась, и ловко укорачивалась от смуглых натруженных рук ладных парней едущих с раннего покоса. На задний двор я попала тем же путем — через большую прореху в плетне. Теперь задний двор был самым оживленным местом. Вокруг царила такая суматоха, как на пожаре, что я даже испугалась. В мою душу даже закралось опасение, что происходящее лишь только из-за моего исчезновения.

Я осторожно пробиралась к дверям черного хода, стараясь быть незаметной. Но слуги, приняв меня за свою, даже не пытались остановить. Для верности я опускала вниз голову, чтобы мое лицо внезапно не узнал кто-то из слуг. Мои ноги несли меня вверх по лестнице, а бордовая ковровая дорожка заглушала мои торопливые шаги. В апартаменты настоящей Габриэль я прошла безо всяких казусов. В спальне к моему растущему удивлению я обнаружила Милу. Горничная сидела на полу посреди комнаты и тихонько плакала, и, когда увидев меня на пороге комнаты, она тихо вскрикнула от радости, всплеснула руками и кинулась ко мне.

— Мила, что-то случилось? Почему ты плачешь? — поинтересовалась я, когда служанка стаскивала с меня пыльное платье и мокрый чепец.

— Пошто вы обрядились так, барышня? Почаму без меня-то ушли к Марии? — вопрошала всхлипывающая Мила, стаскивая с меня рубаху. — Я ужо думала, шо то з вами приключилось… Дорога важкая до ведьмы-то…

— Все хорошо, Мила, — я попыталась успокоить рыдающую горничную.

Я обернулась к девушке и взяла ее за плечи, словно этот жест успокоил бы ее. Как ни странно, мое прикосновение возымело нужное мне действие. Девушка затихла, перестала плакать и наконец-то успокоилась. Мила медленно закрыла, потом открыла глаза, а в глубине ее зрачков затаилось беспокойство, и этот момент несказанно насторожил меня.

— Послушай, Мила, маман Элен уже проснулась? — озвучила я свое главное опасение.

— Да, — тихо прошептала горничная. — Их милость проснулись ужо давно.

Меня обуял ужас, а что если мадам Элен поняла, что меня нет, и я куда-то ушла без должного сопровождения. Ведь недаром же Дэниэль Баринский так торговался за свое молчание. Все внутри похолодело, словно я выпила залпом стакан ледяной воды.

— Она узнала, что я ушла рано утром? — прошептала я срывающимся голосом, а перед глазами поплыли сцены допросов и походов к психиатру.

Внезапно огромные глаза Милы наполнились крупными слезами. Ее губы мелко задрожали, она закрыла глаза ладонями и начала медленно оседать на пол. Страшная догадка молнией мелькнула в голове:

"Конечно! Знает! Поэтому Мила сидела в спальне и плакала, ожидая моего появления… Видимо досталось ей от этой стервы…"

Додумывать я не стала и лишь только опустилась во влажном белье на пол, устланный ковром. В этот момент я вновь почувствовала себя маленькой девочкой, которая страшно боится, что ее накажут за мелкие шалости. Мое тело непроизвольно сжалось в комочек. Мила к моему огромному удивлению отрицательно покачала головой и ответила:

— Павлентий-курьер рано утром доставил срочную депешу вашей маменьке о том, что занемог ваш папенька в Киеве. Никола Карлович слег и теперича вызывает всю семью в город. Мадам насилу каплями отпоили. Так она и решила тут же езжать в Киев. Велела коляски закладывать. После завтрака выезжаем.

Я застыла, словно огромная молния припечатала меня к полу. При известии о болезни родного отца настоящей Габриэль, мне моментально вспомнилась угроза Времени. Моя спина покрылась холодной испариной. Так вот отчего рыдала Мила. Видимо, эта добрая девушка от всей души жалела меня.

— Мила, — негромко позвала я горничную.

Девушка посмотрела на меня своими большими глазами, несколько покрасневшими от слез.

— Што, барышня Габриэль Николавна? — пробубнила она немного в нос.

— Прикажи приготовить мне ванную и опосля будем готовиться в дорогу.

— Как прикажете, барышня, — отозвалась она.

Мила вытерла глаза накрахмаленным фартуком, поднялась с пола и тихо выскользнула за дверь, оставляя меня в полном одиночестве.

Глава 29