В плену желаний

Пока Дебора не умерла, он никогда не обедал в одиночестве, и, впервые придя в ресторан без нее, он был вынужден встать и уйти из опасения, что сильная тоска по ней заставит его расплакаться и выставить себя в дурацком свете. На поясе у него был телефон, и, объяснив изумленной официантке, что им только что получен срочный вызов, Мэтт покинул ресторан, впредь пообещав себе избегать столь мучительных ситуаций. Теперь он питался в закусочных, где никому не было дела до его обеда, кроме него самого.

Ему было некуда ехать и нечего делать, и неожиданно для себя он обнаружил, что едет в южную часть Пасадины. Этот прелестный район так мало изменился за последние пятьдесят лет, что голливудские студии частенько снимали здесь фильмы из жизни тридцатых-сороковых годов. Широкие улицы были засажены мощными дубами.

Прошлым летом Мэтт выполнял кое-какое переоборудование в доме, построенном в викторианском стиле, для человека по имени Карл Хендрикс, который купил дом, надеясь быстро и прибыльно его перепродать. Но Карл не предусмотрел резкого падения цен на рынке недвижимости, и дом так и не был продан, несмотря на большую скидку. Несколько раз Карл звонил Мэтту, надеясь заинтересовать его покупкой, но, хоть Мэтту и казалось, что это милый домик, ему он определенно не был нужен.

До сегодняшнего вечера.

Мэтт объехал вокруг участка, на котором находился дом, и без особого удивления обнаружил, что табличка «Продается» все еще стоит во дворе. Припарковав фургон, он вышел. Даже при тусклом вечернем освещении дом выглядел великолепно, он напоминал о более приятных временах, а Карл не пожалел средств, чтобы модернизировать его. Он даже приподнял здание и поменял фундамент. Что касается сантехнического оборудования, то Мэтт был уверен в его качестве, так как сам его устанавливал. Кроме того, в доме заменили электропроводку.

Дубовые полы и панели были закончены, а три ванные комнаты и кухня отделаны кафелем и снабжены всем необходимым. Мэтт побывал в достаточном количестве домов, чтобы понять, что каждый из них обладает своей персональной особенностью, которая не зависит от владельцев, и это здание излучало тепло и очарование. Это был дом-мечта, с высокими потолками и светлыми, освещенными солнцем комнатами, и стоило Мэтту встать на пороге, как он ощутил, насколько сильно нуждается в мечте.

Далеко не все способны оценить очарование викторианских домов, но Мэтт был определенно приверженцем этого стиля. Никем не занятый, дом выглядел таким же одиноким, как и он сам, и, решив, что должен позвонить Карлу, Мэтт наконец обрел повод отправиться к себе. Почувствовав, что проголодался, он остановился в пиццерии, лежавшей на его пути.

Покупка дома с пятью спальнями могла показаться чертовски глупым поступком для вдовца, однако в данный момент Мэтту не приходило в голову ни одного возражения против того, чтобы сделать это. Он довольно много лет провел, устраивая бизнес в Пасадине, чтобы переезжать отсюда, но сейчас он отчаянно нуждался в переменах. Слишком часто ему казалось, словно он задыхается, и нужно было сделать хоть что-нибудь, чтобы избежать ужасной, смешанной с чувством вины паники, которая овладела его сердцем в воскресное утро. Он больше не хотел так ужасно себя чувствовать. Новый дом принесет ему не только новый адрес, но и новый взгляд на жизнь, и он намеревался принять это.

Гордон привез Эми в ресторанчик «Роуз-сити» в старой части Пасадины, где подавали чизбургеры, французское жаркое и шоколадный коктейль. Из музыкального автомата с пятьюдесятью мелодиями неслась такая громкая музыка, что не было необходимости разговаривать. Как Гордон и предвидел, дружелюбная атмосфера популярного кафе оказала благотворное действие на настроение Эми, и улыбка на ее губах появлялась все чаще и чаще. Именно нежность ее улыбки и привлекла Гордона с самого начала, и он был очень рад видеть ее снова.

Когда они вернулись к его дому, он все еще не пресытился обществом Эми.

– Пожалуйста, останьтесь со мной еще ненадолго. Эми заправила прядку волос за ухо.

– Я действительно устала. – Но, когда лицо Гордона омрачилось от разочарования, она взглянула на часы: – Впрочем, еще довольно рано, так ведь?

– Да, если не считать тридцати пяти лет, которые мы потеряли.

– О, Эш, пожалуйста, не говорите так. От этого я чувствую невыносимую печаль, а мне не хочется опять плакать. Я уверена, что поэтому-то и чувствую себя измученной.

Гордон обнял Эми за талию и повел по дорожке.

– Я чувствую себя так, словно должен изречь что-нибудь глубокое по поводу исцеляющего воздействия слез, но лучше я продемонстрирую это на деле!

С восторженным возгласом он наклонился, подхватил ее на руки и шаловливо подбросил.

Буквально сметенная с ног, Эми взвизгнула и рассмеялась вместе с ним, и угроза слез рассеялась. Гордон делал притворную попытку освободить руку, когда открывал входную дверь, но, тем не менее, аккуратно внес Эми в дом и не опускал на пол, пока не достиг дивана в гостиной. И даже там он не смог выпустить ее и сразу же обнял.