В плену желания

– Отнюдь! Как раз напротив! С того дня, как умер отец, он только и делает, что увещевает и склоняет меня к умеренности. Если я стану менее ветреным человеком, дядюшка с радостью откажется от попечительства. Коль дядя не притворяется (а я убежден, что нет), он только поприветствует мой брак с такой девушкой, как Пейшенс.

– К сожалению, – скривившись, промолвил Кит, – в настоящее время дядюшка в восторге от твоей помолвки с Кресси. Сегодня утром от него пришло письмо. Я дам его тебе почитать.

– Не хочу. Не думает же он, что мой брак с Кресси сделает меня менее ветреным, когда мое сердце всецело принадлежит Пейшенс?

Кит озадаченно посмотрел на брата.

– Он решит, Эв, что ты не изменился. Такой же легкомысленный, как всегда. Вскоре ты увлечешься другой леди…

– Если дядюшка так подумает, то он заблуждается. Я не отрицаю, что не меньше дюжины раз воображал себя влюбленным. Даже самые серьезные из моих романов не длились дольше нескольких недель, во время которых я волочился за предметом моей страсти. По правде говоря, к тому времени, как я сделал Кресси предложение, я уже и сам поверил в то, что являюсь весьма легкомысленным человеком. Помимо Клары у меня были и другие кисейные барышни. А потом я встретил Пейшенс и понял, что никогда прежде не влюблялся по-настоящему. Она совсем не ослепительная красавица, не такая эффектная, жизнерадостная и остроумная, как кое-кто из моих знакомых. Ты, пожалуй, скажешь, что Пейшенс не такая уж и красавица. Но я все свое время проводил в ее обществе, и даже мысль, будто могу ею когда-нибудь пресытиться, кажется мне абсурдной… Я не в состоянии объяснить тебе это, Кестер.

– Послушай, Эв, – сказал Кит. – Тебе не нужно мне ничего объяснять. Я тебя понимаю, а если бы и не понимал, то все равно. Единственное, что имеет первостепенное значение, – в каком свете преподнести случившееся дядюшке. Между нами никогда не было недомолвок, и потому я буду предельно откровенен: дядя согласится с мистером Аскхемом в том, что это весьма неравный брак. Из того, что ты мне рассказал, рискну заключить – так оно и есть с общепринятой точки зрения.

– Черт с ним, Кестер! Я влюбился не в дочь мещанина или выскочки. Она, быть может, не самого аристократического происхождения, но из уважаемой семьи, не менее уважаемой, чем наша. Аскхемы далеки от светских развлечений, однако они имеют родственные связи в высшем свете, так что ежели ты представляешь себе их семьей старомодных мелких провинциалов, то весьма ошибаешься. Мистер Аскхем – достаточно образованный человек, а его супруга – замечательная женщина. Пейшенс для меня недосягаема, словно звезда на небе. Относительно приданого – сам дядя высказывался, что это неважно.

Кит, прекрасно понимая, что его брат излишне вольно интерпретировал слова лорда Брамби, без обиняков спросил:

– А оно у нее есть?

Эвелин покраснел.

– Нет, по крайней мере, ничего такого, что дядя счел бы достойным упоминания. Мистера Аскхема нельзя назвать влиятельным человеком. Можно сказать, что у него умеренный доход. Он вполне обеспечен, однако у него большая семья. Аскхем без утайки сказал: приданое, которое он может дать за Пейшенс, покажется мне не заслуживающим ни малейшего внимания. Я так же честно заявил ему, что не гоняюсь за приданым и буду счастлив взять в жены Пейшенс, пусть даже у нее и фартинга[51] за душой нет.

– Я тебе верю, однако, ежели ты полагаешь, что, рассказав обо всем начистоту дядюшке, заручишься его поддержкой, у тебя, братец, приступ безумия. Господи правый! Его представления о том, что приемлемо, столь же напыщенны и надменны, как у нашего родителя… да и твердолобости, пожалуй, тоже не занимать…

– К черту его представления о том, что приемлемо! Если бы речь не шла о снятии опеки с моего состояния, я бы плевать хотел на его мнение! Вот только никак не получается…

– Поэтому я подумал, – промолвил Кит, – у тебя же нет собственных долгов, да?

– Разумеется нет. Я, конечно, легкомысленный, но не до такой же степени, – фыркнул Эвелин.

– Тогда проблема заключается лишь в долгах мамы, и мне кажется… – Кит умолк, прерванный внезапным смехом брата.

– Мне нравится слово лишь, – пояснил свое поведение Эвелин.

– И думаю, – повторил Кит, – лучше будет мне оплатить мамины долги.

Прошло с полминуты, прежде чем Эвелин, совладав с изумлением, произнес:

– Ты в уме повредился, Кестер? После пары стаканов бренди, во всяком случае, так не пьянеют.

– С ума я не сходил и трезв к тому же… Это пришло мне в голову только минуту назад. Уверен, ты тоже до такого не додумался. Мы забыли о моем наследстве. Послушай, Эв! – Кит пересек комнату, поставил стакан, а затем вернулся к кушетке. – Пока у меня не было времени пообщаться со стряпчими, однако, полагаю, ценные бумаги можно реализовать за общую сумму приблизительно двадцать тысяч фунтов стерлингов. Я ничем не ограничен в своих правах…

– Просто великолепно! И это, по-твоему, делает наши дела хоть на йоту проще, чем бараний рог? Удивительно, что я до сих пор не додумался до столь гениального плана! Мы назовем сие мероприятие, скажем, свадебным подарком…