В плену Зверя

Мало того, что меня каким-то образом окатило с ног до головы столбом брызг, я еще и схватиться ни за что не успела! И в момент, когда я уже решила, что сейчас вылечу с лодки прямо в воду (еще прохладную для купаний, между прочим!) Дамир поймал мою руку и притянул меня к себе. Слова возмущения застряли в горле, когда я подняла глаза и увидела его лицо: искорки смешинок во взгляде преобразили его до неузнаваемости. Не холодный бездушный Зверь сейчас был передо мной, а просто красивый, харизматичный и безумно притягательный мужчина.

Я всегда больше думала о себе, своих чувствах, каково мне. Неудивительно – я давно самостоятельный человек и сама за себя отвечаю, кроме мамы Зои у меня и близких людей нет. Была еще сестра, но, как оказалось, она мне давно перестала быть родным человеком. Поневоле привыкнешь всегда видеть только плохое в людях, вот и думаешь только о себе. Потому что выживаешь, как можешь. А ведь он тоже живой человек. И не виноват в то, кем стал. Если бы все сложилось по-другому, если бы его мама, два брата и сестра были живы, возможно, он стал совсем другим…

– Хочешь поуправлять? – спросил Дамир, не заметив моего замешательства.

Я кивнула в прострации, и тогда он остановился и позволил мне встать к рулю.

– Сначала нужно снова завести мотор, – сказал Зверь, дождался, когда я сделаю это, и продолжил, – потом нажать на красную кнопку в рычаге и медленно потянуть вверх.

Послушно проделала все манипуляции и катер плавно тронулся с места.

– Видишь, довольно легко им управлять, – одобрительно хмыкнул Дамир, накрывая своей ладонью мою руку.

Да какая там лодка! Меня сейчас буквально трясло от ощущений, и она мне точно была неинтересно. Я отпустила рычаг, и Дамир поспешно заглушил катер.

– Что такое?

– Хочу тебя, – отчеканила я, разворачиваясь в кольце его рук.

– Прямо здесь? – скептично взметнул бровь.

– Прямо здесь, – кивнула я, через голову снимая с себя платье одним движением.

Заниматься сексом прямо в раскачивающейся на волнах лодке посреди огромного количества воды оказалось сложнее, чем это думалось, так что после первого раза было принято решение вернуться назад. И хоть кровать оказалась до жути скрипучей, но ритмичный скрип одновременно смущал и распалял еще больше.

На свежем воздухе у Дамира проснулся просто зверский аппетит – и это касалось не только ужина. Про который мы благополучно забыли, кстати. Пришлось быстро перекусить взятой с собой едой, устроив пикник прямо на улице. А быстро потому, что и поесть и то спокойно не получилось. В тот момент, когда я передавала Дамиру пустую крышку от термоса, наши пальцы соприкоснулись и по телу словно пробежал разряд. Хорошо, что до этого мы успели расстелить мягкое покрывало, потому что после было совсем не до удобств…

– Развести костер? – лениво поглаживая меня пальцем по спине, спросил Дамир.

– М? Зачем?

– Вдруг ты боишься темноты. Или можно зажечь фонарь. Ты, кстати, боишься темноты?

Хорошо, что было уже далеко за двенадцать и в густых сумерках он не разглядел моей улыбки.

– Не боюсь. Луна светит. И ты рядом. С тобой ничего не страшно, – прижимаясь крепче, ответила я, с замирающим сердцем ощущая, как он крепче прижимает меня к себе. – А ты боишься?

– Нет.

– Твой крестик, – опомнилась я, – он до сих пор у меня.

– Я знаю. Видел. Пусть пока будет у тебя, – я не видела, но по интонации чувствовалось, что Дамир улыбается.

– Прости, что задаю такой вопрос. Но мне казалось, что ты мусульманин. У тебя просто… ну, восточная внешность немного, – смущаюсь, но все же говорю это.

– Я не очень религиозен, но да, ты права.

– Но ведь крестик же православный, – растерянно бормочу я.

– Это моей мамы. Она была русской. Все, что от нее осталось.

Я замолчала. Не хотелось бередить прошлое, тем более такое ужасное. Но мне до безумия хотелось узнать больше о Дамире. Абсолютно все: каким он был в детстве, что любил или любит, а что терпеть не может. Все, что связано с ним, казалось важным.

– Знаешь, – после недолгого молчания подал голос Дамир, – если у меня когда-нибудь будет сын, хочу назвать его Карим. В честь деда. Он многое мне дал.

– А если дочь? – не вытерпев, улыбаюсь я, приподнимаясь на руке и стараясь в скудном лунном свете  рассмотреть его лицо.

– Амина. Мой дед так маму называл, ни в какую не хотел для нее русского имени, – весело фыркнул Дамир.

– А как ее звали?

– Алина.

– Она была красивая?

– Очень. Дед рассказывал, что мой отец бегал за мамой, как мальчишка. Ухаживал, подарки дарил, а она их всегда назад возвращала – гордая. Когда она однажды с дежурства возвращалась, на нее какие-то уроды напали, почти рядом с работой. Как раз в этот момент отец к ней шел, хотел домой проводить. Он тогда два ножевых заработал, но и тем отморозкам досталось по полной. Ну и мама его выхаживала потом.

– Она была врачом?

– Медсестрой, только первый год работала. А кем был твой отец? И мама? Ты хорошо ее помнишь?

Со вздохом я встала с пледа:

– Пойдем в дом, Дамир. Скоро станет зябко.

– Не хочешь говорить об этом?

– Хочу. И расскажу тебе все, что захочешь, но в тепле.