В подарочной упаковке

Его глаза открылись — рыжевато-коричневые, дикие и круглые как у совы.[4]

— Убирайтесь сейчас же! — сказал он решительно. — Они могут вернуться.

— Тогда нам лучше поторопиться, — сказала я. У меня не было желания оставлять израненного мужчину на тропинке, где ему досталось. — Насколько сильно Вы пострадали?

— Нет, бегите! — сказал он. — До темноты осталось совсем недолго.

Превозмогая боль, он вытянул руку и схватил мою лодыжку. Он действительно хотел привлечь мое внимание.

Я с трудом слышала его слова, поскольку там было столько всего обнажено, что глазам было чем заняться. Я твердо решила сосредоточиться на его груди. Которая была покрыта не слишком густой темно-каштановой шерсткой. На всю протяженность… Нет, я не буду смотреть!

— Пойдем! — сказала я, опускаясь рядом с незнакомцем на колени. Россыпь отпечатков в грязи вокруг свидетельствовала о бурной активности прямо возле него. — Как давно Вы здесь?

— Несколько часов, — сказал он, и застонал, пытаясь подняться на локте.

— В холоде?

Господи Боже! Не удивительно, что его кожа посинела.

— Мы должны доставить Вас в тепло, — сказала я. — Сейчас же.

Я заметила, что кровь из левого плеча все еще продолжала сочиться, и стала осматривать его в поисках других ранений.

Я однозначно совершала ошибку. Оставить его — несмотря на всю эту грязь, кровь и холод — вот что нужно было сделать.

Вообще, что со мной происходит? Я была здесь, разглядывая совершенного (голого и неотразимого) незнакомца с вожделением, несмотря на его испуг и раны.

— Так, — сказала, стараясь придать голосу твердость, взять ситуацию под контроль и нейтрализовать. — Возьмитесь целой рукой за мою шею, и Вы сможете подняться на колени. Потом мы сможем встать и идти.

Он был весь в синяках, но других открытых ран, кажется, не было. Он несколько раз пытался протестовать, но когда небо стало темнеть, так как ночь приближалась, я пресекла эти попытки.

— Давайте двигаться, — сказала я. — Нам не стоит оставаться здесь дольше, чем следует. Нам потребуется почти час, чтобы добраться до дома.

Мужчина стих. Наконец он кивнул. С большим трудом мы подняли его на ноги. Я ужаснулась тому, какими исцарапанными и грязными они были.

— Вот мы и идем, — сказала я ободряюще. Он сделал первый шаг и слегка вздрогнул. — Как Вас зовут? — сказала я, пытаясь отвлечь его от боли ходьбы.

— Престон, — ответил он. — Престон Пардлоу.[5]

— Откуда Вы, Престон? — мы стали двигаться чуть быстрее, и это было хорошо. Лес становился все темнее и темнее.

— Я из Батон Руж, — сказал он, и голос его звучал несколько удивленно.

— И как Вы оказались в моем лесу?

— Ну…

Я поняла, в чем была проблема.

— Вы вер, Престон?

Я почувствовала, как его тело расслабилось от моих слов. Я уже поняла это из «автографа» его мозга, но не хотела говорить, чтобы не пугать его сообщением о моей маленькой «инвалидности». Престон имел — как бы это описать? — более гладкий, насыщенный стиль, чем те Веры, которых я встречала раньше, но у каждого мозга своя характерная структура.

— Да, — ответил он. — Раз уж Вы знаете.

— Даааа, — ответила я. — Я знаю.

Я знала гораздо больше, чем хотела бы знать. Вампиры объявили о себе после появления изобретенной японцами искусственной крови, которая могла насытить их, но другие существа ночи и тени еще не сделали этот гигантский шаг.

— Из какой стаи? — спросила я, и мы споткнулись об упавшую ветку, но удержались. Он облокотился на меня сильнее. Я испугалась, что мы действительно рухнем на землю. Нам нужно было взять темп. Он, кажется, стал двигаться легче, так как мышцы слегка разогрелись.

— Из стаи Оленьих Убийц, южный район Батон Руж.

— И что Вы делали здесь, в моем лесу? — спросила я снова.

— Эти земли Ваши? Простите, что мы вторглись в них без позволения, — его дыхание сбилось после того, как мы наткнулись на этот чертов сук. Какой-то шип зацепился за мою куртку, и я с легкостью выдрала его.

— Это беспокоит меня меньше всего, — ответила я. — Кто на Вас напал?

— Стая Острого Когтя из Монро.

Я не знала никаких веров из Монро.

— Зачем они были здесь? — я подумала, что он быстрее и легче ответит мне, если я продолжу задавать вопросы.

— Мы собирались встретиться на нейтральной территории, — сказал он, и его лицо исказилось от боли. — Один из местных верпантер предложил нам свою землю в качестве территории для переговоров. Между нашими стаями существуют… разногласия. Он сказал, что это будет хорошим местом, чтобы обсудить наши проблемы.

Мой брат предложил мои земли как территорию для переговоров? Незнакомец и я переживали свои проблемы в тишине, пока я пыталась осмыслить услышанное. Мой брат, Джейсон, действительно был верпартерой, хоть и стал ею в результате укуса. Брошенная им жена была урожденной, истинной пантерой. О чем Джейсон думал, когда устраивал такую опасную встречу на моей территории? Не о моем благополучии, однозначно. У нас, конечно, не лучшие времена, но мне было больно думать, что он хотел причинить мне вред. Больший, чем уже причинил.