В подполье можно встретить только крыс…

Но вернемся к нашему повествованию. На рассвете 22 июня фашистская Германия обрушила мощный удар своими заблаговременно отмобилизованными и сосредоточенными вблизи советских рубежей вооруженными силами на войска западных приграничных военных округов СССР. Еще не успели заглохнуть гремевшие многие годы по всей стране лозунги: «Ни пяди своей земли не отдадим!», «На удар ответим двойным и тройным ударом!», «Воевать — на чужой территории!», «Воевать — малой кровью!», — а на дорогах нашей родины уже слышался грохот кованых сапог и лязг гусениц вражеских танков, ревели и завывали фашистские самолеты, бомбя и штурмуя авиацию на аэродромах, войска, военно-морской флот, города и села нашей страны.

Это был удар неимоверной силы. Но еще страшней было моральное потрясение.

Советские люди, чтобы сделать оборону своей страны неприступной, многие годы урезали свои потребности, отказывая себе даже в самом необходимом, и верили, что возможному нападению врага создана несокрушимая преграда.

Нерушимой стеной, обороной стальной
Разгромим, уничтожим врага! —

пели мы и верили, что так и будет. Но вот началась война, и с первых же ее часов мы увидели, что вся наша вера была миражем, что на самом деле перед лицом вооруженного до зубов врага мы оказались совершенно беззащитными.

Те, кто не пережил страшных событий первых месяцев войны, пусть знают, что преодолевать моральный надлом не легче, чем идти с противопехотной гранатой и бутылкой с горючей смесью на танк врага. Первыми успехами гитлеровцы обязаны не только, а может, и не столько внезапности своего нападения, сколько крушению в нашей армии и в нашем народе иллюзии о будто бы высокой обороноспособности нашей страны.

Группа гитлеровских армий «Центр», действовавшая на направлении главного удара, за первые два дня продвинулась больше чем на двести километров. За эти же два дня была окружена Белостокская группировка наших войск, в состав которой входило более половины всех войск Западного особого военного округа (ЗОВО). На пятый день головные части группы армий «Центр» вышли к Минску, а на восьмой в районе этого города было завершено окружение еще одной крупной группировки советских войск.

К исходу третьей недели фашистские. армии на этом направлении стояли у ворот Смоленска, завершив еще одно окружение значительных наших сил. Типпельскирх сообщает, что только на этом направлении в период с 22 июня по 1 августа 1941 года гитлеровцами взято в плен около 755 тысяч человек, захвачено свыше 6000 танков и более 5000 орудий (Типпельскирх К. История второй мировой войны. М., 1956). Соответствующих сведений по данным советского командования наша печать не публиковала. Имеется лишь сообщение Маршала Советского Союза А.А.Гречко о том, что на всем советско-германском фронте «противнику удалось за три недели войны вывести из строя двадцать восемь наших дивизий, свыше семидесяти дивизий потеряли от пятидесяти процентов и более своего состава в людях и боевой технике» (Военноисторический журнал. 1966. № 6).

Даже если признать, что Типпельскирх преувеличивает, то и в этом случае не может возникнуть никакого сомнения, что налицо — сокрушительнейший разгром всей нашей армии прикрытия (из ста семидесяти дивизий свыше ста за три недели войны либо разгромлены, либо понесли потери, приведшие их в небоеспособное состояние).

За двадцать четыре дня (до 16 июля — дня занятия гитлеровцами Смоленска) германские фашистские войска прошли семьсот километров, считая по прямой, а не по дорогам. При этом они разгромили войска ЗОВО и подходившие им на помощь резервы и заняли очень выгодное для дальнейших действий стратегическое положение.

Наш Юго-западный фронт (бывший Киевский особый военный округ), войска которого, удовлетворительно управляемые командованием и штабом фронта, проявили подлинные чудеса героизма и, серьезно затормозив наступление группы фашистских армий «Юг», вели в это время бои далеко к западу от Днепра, — в результате выхода противника в район Смоленска оказался под угрозой удара во фланг и тыл с севера. Именно с этого времени над Юго-западным фронтом начала все более грозно нависать опасность той трагедии, которую с полным основанием можно признать самой крупной катастрофой Великой Отечественной войны — Киевского окружения наших войск.

С 16 июля, когда угроза самого страшного достаточно отчетливо потребовала эффективных мер, до начала развязки под. Киевом прошло тридцать восемь дней, но за это время не было сделано ничего реального. Хуже того, все делалось, как нарочно, на руку противнику. Командование и штаб Юго-западного фронта понимали, что над руководимыми ими войсками нависает грозная опасность, и пытались ей противодействовать, но бездарными распоряжениями тогдашнего Верховного главного командования все разумные фронтовые мероприятия отменялись, а войска фронта в конечном счете были поставлены в условия полной невозможности оказать врагу эффективное сопротивление.