В подполье можно встретить только крыс…

1) У нас нет выборов. Есть голосование за того единственного кандидата, которого выставили те, кто стоит у власти сегодня. Придут ли люди или не придут, этот единственный кандидат будет «избран». Следовательно, выборы — это пустая комедия, нужная тем, кто стоит у власти для того, чтобы продемонстрировать перед заграницей, что весь народ поддерживает их. Я не желаю участвовать ни в каких комедиях. Поэтому пойду на голосование только тогда, когда мой голос будет что-нибудь значить.

2) Наши депутаты не обладают никакой реальной властью и даже правом голоса. Им позволяют высказываться только для того, чтобы одобрять политику и практическую деятельность хорошо спевшейся группы высших правителей. За все время действия нынешней конституции не было случая, чтобы кто-нибудь из депутатов любого ранга выступил против произвола властей. А ведь были времена, когда истреблялись десятки миллионов ни в чем не повинных людей, в том числе подавляющее большинство «избранных» народом депутатов.

Теперь судите сами, могу ли я участвовать в избирательной комедии, имеющей целью выразить доверие правительству, пытающемуся увековечить свою власть методами произвола?!»

Продолжая действовать с прежней активностью, я чувствовал, что тучи надо мною сгущались. Где-то в начале апреля мы с женой шли по Комсомольскому проспекту. Сзади послышались нагоняющие шаги, затем раздался приглушенный голос: «Не оборачивайтесь. Слушайте внимательно: против Вас готовится провокация. Будьте осторожны с новыми знакомствами». Шаги удалились в сторону, видимо, в ближайший проходной двор. Когда через некоторое время мы оглянулись, сзади уже никого не было. Но мы не сомневались: весть подал кто-то из наших друзей. Можно было не сомневаться в правдивости услышанного. Мы уже не раз получали дружеские предупреждения из тех же КГБистских сфер. Только иными способами. Например, запиской, составленной из вырезанных из газеты слов и букв, которые наклеивались на бумагу. Были, выходит, и там сочувствующие нам. И в данном случае они избрали весьма рискованный способ предупреждения. Видимо, дело срочное. И, действительно, дня через два раздался телефонный звонок. — Петр Григорьевич? Мне надо увидеть Вас.

Не знаю, как бы я среагировал на этот звонок, если бы не было предупреждения. Но в данном случае безусловно незнакомый голос прозвучал для меня враждебно. Стараясь не показать своей настороженности, я, как можно спокойнее, сказал: «Ну что ж, заходите, если надо».

— Ну что Вы? К Вам я не могу.

— Почему?

— Ну Вы же знаете, как за Вашим домом наблюдают.

— Ну, если Вы это знаете, то должны знать, что и телефон у меня подслушивается. Но мне ни то, ни другое не страшно. Я из своих знакомств и разговоров секретов не делаю.

— А мне это не подходит. Я прошу назначить мне встречу вне дома.

— Где?

— А вот комиссионный магазин на Комсомольском проспекте, где принимают на комиссию и продают заграничные вещи знаете?

— Знаю, конечно, это рядом с моим домом.

— Ну так вот, в этом магазине, у прилавка, где продают радиоприемники.

— Нет, в магазин я не пойду. Могу подойти к магазину, встретиться с Вами и пойти погулять по улицам.

— Н… ну хорошо, — колеблясь согласился он, — встретимся у магазина.

— Через сколько времени Вы можете туда подойти? Мне лично надо 20 минут.

— Нет, нет! Не сейчас. Сегодня я хотел лишь договориться о времени встречи.

— Когда же Вы хотите?

— Я прошу в субботу 19 апреля в 11 часов, если Вам это удобно.

— Хорошо. А как я Вас узнаю. Скажите какие-нибудь приметы Ваши.

— Не надо. Я знаю Вас.

— На этом разговор закончился. Было это за 3–4 дня до субботы 12-го. В эту субботу он снова позвонил: «Вы не забыли о следующей субботе?»