В подполье можно встретить только крыс

Выпускали нас в Кремле в Георгиевском зале - 4 мая 1934 года. Присутствовало все Политбюро. Нам поднимали дух, главным образом, Ворошилов и Буденный, все время находившиеся в зале после того, как из ложи один за другим были произнесены тосты "За Сталина!", "За партию!", "За Ворошилова!", "За армию и выпускников!". Тосты такой скорострельности могут свалить кого угодно, особенно, если люди не выспались и голодны. А с нами именно так и было. И вот почему. Построение в Кремле было намечено на час дня. Ответственный начальник академии им. Фрунзе. Естественно, что он назначил сбор на 12. Начальник нашей академии взял себе больший запас - 2 часа. Начальник факультета не отстал от него и назначил сбор на 8 часов утра. Командир нашей группы тоже позаботился о себе и приказал нам прибыть к 7 часам. А так как мы жили на Шоссе Энтузиастов, то подняться с постели нам надо было не позже 5 часов. Но в такое время можно только стакан чая выпить. А в академии и по выходе из нее подкрепиться и негде и некогда. То построение с проверкой, то перчатки меняют - белые на коричневые, то наоборот. В результате, когда в час дня Калинин, наконец, появился перед строем и начал речь, мы уже еле на ногах стояли. А пришли в зал и попали под оглушающий залп тостов и большинство "поехало". Мне повезло. Рядом оказался опытный человек. Он еще до того как нам позволили сесть, отхватил кусок масла и съел, посоветовав мне сделать то же самое. В результате я домой возвратился в тот же день. Большинство же моих однокашников оказались неспособными на такой подвиг. Только на следующий день, переночевав в милиции, они часам к двум, трем добрались до родных пенатов и здесь уж началась пьянка по-домашнему, которая длилась почти неделю.

Протрезвившись, пошли в академию за назначениями. Их еще не было, но я оказался исключением. Начальник кафедры организации военно-строительных работ профессор Скородумов - мы, слушатели, звали его за быстроговорение и нередкое высказывание слишком поспешных выводов и замечаний "Быстродумовым" - с радостным лицом отозвал меня в сторону и, схватив за руку, восторженно заговорил:

- Поздравляю, поздравляю! Мне все-таки удалось добиться своего, нарком обороны разрешил оставить вас адъюнктом моей кафедры.

- А меня об этом спросили? Я ни в коем случае не останусь в академии. Кого и чему смогу я научить по организации работ, если эти работы видел только во время практики. Да и какие работы? Недоделки, переделки. Такие работы любой добросовестный десятник организует лучше меня. А основное строительство я и не нюхал.

Возмущенный, я отправился к начальнику факультета за разрешением обратиться к начальнику академии. Разрешение получено и вот я у Цальковича. Я выложил ему то, что уже говорил "Быстродумову" и добавил:

- Месяца не прошло после приказа Наркома, в котором ясно сказано, что адъюнктура набирается из войск, а если академия хочет оставить кого из выпускников, то она зачисляет его кандидатом и направляет на три года в войска. Приказ есть, а делается опять по-старому.

- Ну это исключение. Кафедра слабая. Надо усилить.

- Усиливайте людьми с производства, имеющими опыт, а я пойду на их место учиться, приобретать опыт.

- Ничего не могу поделать. Есть решение наркома.

- Ну тогда, разрешите обратиться к наркому.

- Разрешаю! - И тут же начал набирать телефонный номер.

- Товарищ Хмельницкий (генерал для поручений наркома), здравствуйте. Я передаю трубку выпускнику академии. Прошу выслушать его. - И передал мне трубку.

- Товарищ для поручений, с разрешения начальника академии, прошу наркома принять меня по личному вопросу.

- А в чем ваш вопрос?

- Меня назначают адъюнктом академии, что противоречит приказу Наркома. Я хочу просить его отменить это назначение и дать любое другое.

12. ПОЖИЗНЕННАЯ ПРОФЕССИЯ

Хмельницкий позвонил через несколько дней: "Вас примет зам. наркома Тухачевский".

И вот я в огромном кабинете - зале на улице Фрунзе No 1, в кабинете, который впоследствии посещал неоднократно. В глубине кабинета, за столом, который кажется крохотным на этой огромной территории, человек с аристократическим, так хорошо знакомым по портретам лицом. Четко чеканя шаг, подхожу на уставную дистанцию и громко представляюсь.

- Чего вы хотите?!

- Я прошу, чтоб в отношении меня был соблюден приказ наркома No 42. Если я нужен академии, то пусть прежде пошлют меня, как требует нарком, на три года на производство. Иначе, как я смогу учить организации строительных работ. Я производства в глаза не видел.

- Хорошо. Ваша просьба будет рассмотрена. Идите!

Я сделал "кругом" и в это время услышал:

- Но запомните...

Я снова сделал "кругом":

- Запомните, что одетая на вас форма и все, что с ней связано - это пожизненно.

Последнее слово он подчеркнул. И снова сказал:

- Идите!