В подполье можно встретить только крыс…

Но получилось то, чего ни я, ни Александр Васильевич не ожидали. Наступление никакого успеха не имело. Войска, поплутавши перед передним краем обороны противника, возвратились на свои исходные позиции. Кара последовала немедленная и решительная. Были сняты со своих постов командующий армией, начальник штаба, начальник оперативного отдела, начальник артиллерии. В общем, все руководство армейского управления. Не тронули, по сути, только меня, по-видимому, из-за очень маленького срока пребывания в этой армии. Однако, этот мой «выигрыш» сразу превратился в чистый проигрыш, как только прибыло новое командование.

Я в глазах нового командования превратился в случайно оставшегося человека из старого руководства. Меня прямо обволокло недоверие и предубеждение. С большим трудом пришлось мне продираться сквозь эту пелену. Я сжал зубы и работал. Беспрекословно выполнял все задания, но вместе с тем твердо отстаивал свои мнения. Начальник штаба — генерал-майор (впоследствии генерал-полковник) Сидельников, человек не глупый, постепенно стал прислушиваться и считаться со мной. Хуже дело шло с начальником оперативного отдела полковником Малиновским, который по штату был первым заместителем начальника штаба, но почему-то видел во мне конкурента и время от времени ставил подножки. Однако постепенно и с ним мы сработались, а после войны, работая на одной кафедре в академии Фрунзе, подружились.

Командующий армией — генерал-полковник (впоследствии генерал-армии) Михаил Ильич Казаков присматривался с явным недоверием. Один раз ко мне запыхавшись вбежал адъютант:

— Командующий приказал Вам ехать с ним.

— Куда?

Но адъютант уже умчался. Я выскочил из землянки. Моя машина только подъезжала. В ней сидел офицер-разведчик. Машина командующего отъехала и сразу, взяв высокую скорость, понеслась в северном направлении, без дороги. Я бросился на переднее сиденье:

— Гони, Павлик! Не потеряй ту машину.

Павлик с места резко пошел набирать скорость.

— Куда едем? — спросил я разведчика.

— Не знаю. Он (Казаков. П.Г.) никогда не говорит, куда ехать собирается.

Я быстро развернул карту. Сориентировался и начал следить. Приметных ориентиров нет. Села и хутора снесены, уничтожены и место их покрыто снегом. Нет и дорог. Как дороги, в разных направлениях, проходят колеи. Леса, рощи, перелески утратили ту конфигурацию, которую имели во время топографических съемок и потому тоже не могут быть полноценными ориентирами. Единственно надежные ориентиры дает рельеф местности. А в этом деле у меня навык порядочный.

Едем 20–30–40 минут в сторону переднего края обороны противника. Машина командующего вышла в танковую колею и, не снижая скорости, мчится по ней.

— Куда же он?! — мелькает у меня мысль. — Вон выскочим на торбочек, и прямо под немецкие пулеметы.

— Павлик! Надо быстро обогнать командующего. Обязательно вон до того бугорка. Гони!

Павлик почти вплотную подошел к машине командарма, вырвал свое авто из колеи и вышел на уровень той машины.

— За мной на предельной скорости, — крикнул я шоферу командующего.

И вид мой, видимо, был такой повелительный, что он даже не взглянув на командующего, погнал за Павликом, который по моему указанию мчался в лощину, чтобы по ней скрыться в опушке леса. И в это время ударил крупнокалиберный немецкий пулемет. За ним застрочили «станкачи». Они, видимо, ждали нашего появления на возвышенности, но увидев, что мы развертываемся, открыли огонь по просматриваемому сектору. Но сектор этот был так узок, что мы его проскочили очень быстро. И все же на машине командующего было несколько пулевых пробоин, в том числе был пробит бензиновый бак.

Когда мы, добравшись до леса, остановились, я подошел к командующему.

— А в чем дело? Откуда здесь немцы? — спрашивал он удивленно, разглядывая свою карту.

— А где же им быть?! Вот передний край обороны немцев. Вот здесь мы начали разворот. Здесь нас обстреляли. А здесь мы стоим сейчас.

— А разве мы не здесь? — показал он совсем другое место.

Я обратил его внимание на рельеф местности и он понял свою ошибку.

С этого дня жизнь моя превратилась в ад. Казаков без меня никуда не ехал. Посылал разыскивать заблудившихся и проверять правильность донесений о местоположении войск. На это уходила масса времени.

Из этого периода больше всего запомнилась работа по ликвидации ошибок ориентирования.

Вот пример. Дивизии, в командование которой я не вступил только из-за вмешательства Сухомлина, 66-ой гвардейской, было приказано ночью передвинуться в новый район, ближе к первому эшелону армии. Дивизия передвинулась и донесла, что заняла указанный ей район. Утром армейские офицеры связи не нашли штаба дивизии. Переговоры по радио ни к чему не привели, и Михаил Ильич поручает мне «найти!» А как? Изучаю как следует район, в котором она была. И нахожу такое сплетение дорог проторенных войсками, в котором дивизия вполне могла пойти не к фронту, а в обратную сторону. Нахожу ее ушедшей на 20 километров в тыл и за полосой своей армии.