В погоне за метеором

Эта пертурбация или, вернее, эти последовательные пертурбации привели, с одной стороны, к тому, что болид приблизился к поверхности Земли, а с другой — вызвали отклонение его траектории. К 17 мая расстояние болида от поверхности Земли сократилось примерно на семьдесят восемь километров, а отклонение траектории равнялось приблизительно пятидесяти пяти дуговым минутам.

Такое двойное изменение в положении болида не произошло внезапно. Оно явилось результатом накопления целого ряда очень мелких изменений, которые начиная с 10 мая происходили последовательно одно за другим.

До сих пор не удалось открыть причину изменений, происходящих в курсе болида. Никакие небесные явления как будто бы не могут служить для этого основанием. Изучение этого вопроса продолжается и, без сомнения, в кратчайший срок даст искомый результат.

Как бы там ни было, но по меньшей мере преждевременно предсказывать падение этого астероида и a fortiori определять место и дату падения. Надо полагать, что в том случае, если неведомая еще нам причина, влияющая на болид, будет продолжать свое действие в том же направлении, болид в конце концов упадет. Ничто, однако, пока не дает права утверждать, что именно так оно и будет. Относительная скорость его безусловно увеличилась, раз сократилась описываемая им орбита. Он может, следовательно, и не упасть, если сила, притягивающая его, почему-либо прекратит свое воздействие.

В случае, если оправдается другая гипотеза, то, принимая во внимание, что отмеченные ежедневные пертурбации до сих пор носят неравномерный характер и как будто не подчиняются никакому закону, — совершенно невозможно, даже и предвидя падение метеора, определить заранее место падения и дату.

Итак, мы приходим к следующему заключению: падение болида представляется вероятным, но не обязательным. Во всяком случае, оно может и не произойти.

Мы советуем поэтому сохранять спокойствие в ожидании пока еще гипотетических событий, которые — даже если и произойдут — возможно не дадут никаких практических результатов. Мы постараемся и впредь держать читателей в курсе всех новостей, публикуя ежедневные заметки, которые будут час за часом отмечать ход событий».

Узнали ли мистер Сэт Стенфорт и миссис Аркадия Уокер о заключениях И.Б.К.Лоуэнталя? Вопрос этот остался невыясненным. Что касается мистера Дина Форсайта и доктора Сиднея Гьюдельсона, то они были настигнуты камнем, брошенным в их огород директором Бостонской обсерватории, первый — в Сен-Луи (штат Миссури), а второй — в Нью-Йорке. Оба они покраснели, словно получив настоящую пощечину.

Как ни тяжко было их унижение, оставалось только склонить голову. С такими учеными, как И.Б.К.Лоуэнталь, не спорят. Мистер Форсайт и доктор Гьюдельсон вернулись поэтому, сильно обескураженные, в Уостон. Один — пожертвовав уже оплаченным билетом до Сан-Франциско, другой — оставив в распоряжении алчной пароходной компании заранее оплаченную каюту до Буэнос-Айреса.

Вернувшись к себе домой, они поспешно поднялись в свои обсерватории. Не много времени понадобилось им для того, чтобы убедиться в правоте И.Б.К.Лоуэнталя: им с трудом удалось отыскать свой сбежавший болид. Они не увидели его там, где по расчетам — явно неправильным — ожидали его увидеть.

Мистер Дин Форсайт и доктор Гьюдельсон не замедлили ощутить последствия своей тяжкой ошибки. Куда девались ликующие толпы, торжественно сопровождавшие их к вокзалу? Симпатии к ним явно остыли. Как тяжко было им, недавно еще жадно наслаждавшимся своей популярностью, внезапно лишиться такого опьяняющего напитка!

Но вскоре их внимание приковала новая и куда более серьезная забота. Как и предсказывал с большой осторожностью судья Джон Прот, у них появился новый конкурент. Началось с возникновения каких-то глухих слухов, и вдруг за какие-нибудь несколько часов эти слухи превратились в официальную новость, о которой сообщали под грохот литавр urbi et orbi [13].

Трудно было бороться с этим третьим похитителем, объединявшим в себе весь цивилизованный мир. Если бы мистер Дин Форсайт и доктор Гьюдельсон не были так ослеплены своей страстью, они с самого начала предусмотрели бы возможность его вмешательства. Вместо того чтобы затевать нелепый судебный процесс, они подумали бы о том, что правительства многих государств заинтересуются этими тысячами миллиардов, могущими стать поводом к самой чудовищной финансовой революции. Но ни Дину Форсайту, ни Сиднею Гьюдельсону даже и в голову не приходила такая простая, казалось бы, мысль. Поэтому известие о созыве Международной конференции поразило их, как громом.