В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в XI-XX веках

Зависимость Франции от британских и американских топлива, сырья и, во все большей степени, продовольствия[462] засвидетельствована ростом военных долгов, которые отравили послевоенные международные отношения. Однако в ходе самой войны поставки из-за океана позволили французам в невиданных прежде масштабах сосредоточить собственные материальные ресурсы на производстве вооружений и людские— на отправке все новых подразделений и частей на фронт. Например, производство 75-мм снарядов в 1915 г. достигло необходимого для обеспечения войск уровня до 200 тыс. штук в день, что в 20 раз превышало первоначальные показатели. Последовавший позднее переход к новым вооружениям— таким как крупнокалиберные 155-мм орудия, аэропланы и танки — стал явлением значительно более важным, нежели простое количество производимых снарядов. Французы и в этой области сравнялись с достижениями других великих держав (и даже превзошли их). Доказательством этого факта стало получение, в соответствии с заключенным соглашением, американскими экспедиционными силами по прибытии в Европу большей части тяжелого вооружения с французских заводов и арсеналов[463]. Во Второй мировой войне Франция стала арсеналом демократии в большей степени, нежели Британия, и в значительно большей степени чем США[464].

Германцы столкнулись с проблемой иного рода. Их промышленные ресурсы значительно превосходили французские, и в 1914 г. почти половина взрослых мужчин была освобождена как от военной службы, так даже от военной подготовки[465]. Таким образом, в Германии оставался значительный зазор между абсолютными пределами имевшихся в наличии людских и материальных ресурсов, с одной стороны, и резко возросшей после октября 1914 г. (когда закончились первоначальные запасы) потребностью в снарядах — с другой. В итоге офицеры германского военного ведомства могли просто требовать от гражданской экономики большего. И действительно, не прибегая, подобно Франции в первые месяцы войны, к массовому кустарному производству и перенацеливанию людских ресурсов, многие месяцы германская промышленность поставляла все необходимое.

С другой стороны, до 1914 г. Германия ввозила ряд необходимых для ведения войны стратегических материалов. Медь для производства гильз и электрических аппаратов закупалась в Чили; там же приобретались необходимые для изготовления пороха и удобрений нитраты. С началом войны Королевский флот объявил блокаду германского побережья и резко затруднил доступ к заморским поставщикам[466]. Британская блокада сделала очевидным то обстоятельство, что германская армия должна была вести самый тщательный учет меди и нитратов, чтобы не оказаться перед лицом внезапного прекращения поставок гильз и пороха. Это обстоятельство уже в первые дни войны не ускользнуло от внимания наследника владельца германской компании «Дженерал Электрик» Вальтера Ратенау. 8 августа 1914 г. он обрисовал военному министру проблему и уже через неделю оказался главным ответственным за распределение меди и нитратов, а также остальных необходимых для военного и промышленного производства дефицитных сырьевых материалов. Так был учрежден Отдел сырьевых материалов военного министерства— зерно, из которого в последующие три года проросла всеобъемлющая система военного управления германской экономикой[467].

Искушенный крупный промышленник Ратенау основал особые корпорации для распределения критически важных материалов. В результате, ответственный за каждый определенный дефицитный материал национальный картель занимался распределением имеющегося сырья между соперничающими потребителями. Как и во Франции, во главе этих картелей стояли управляющие-предприниматели, основные вопросы и векторы деятельности которых направлялись Военным министерством. Вскоре между британскими и германскими властями началась игра в кошки-мышки: германцы пытались приобрести, везде где возможно, необходимое сырье и организовать его доставку посредством нейтральных фирм и портов; британцы пытались перехватывать эти поставки и заносили подобные фирмы в «черный список». Мало-помалу британцам удалось сплести все более мелкоячеистую сеть, так что поток заморских поставок в Германию постоянно мелел.