В погоне за облаком, или Блажь вдогонку

Вот так, Лёша. Не разговоры надо разговаривать, когда рядом с тобой женщина всей твоей жизни.

На мне все еще оставались джинсы. Я поерзала, пытаясь выбраться из них без помощи рук. Руки в это время стаскивали брюки с Алексея. Он понял мое движение, и пришел на помощь. Джинсы вместе с трусиками отлетели куда-то в угол.

Одно облако поглотило второе, и мир кончился.

Не навсегда, всего лишь на несколько мгновений. Но в эти мгновения было только бескрайнее, как вселенная, облако. И было в этом облаке все, из чего складывается счастье. Было в нем тепло, и была прохлада. Был свет, и была тьма — всего в меру, чтоб не в ущерб друг другу. Была в нем клубника, и был острый перчик: забавное сочетание. Была гроза, необузданный взрыв стихии, и был летний зной, удушливый, липкий. Был оглушительный фейерверк, и была умиротворяющая симфония покоя. Была даже маленькая смерть, и была огромная, бесконечная жизнь.

А потом облако растаяло. Сначала было два облака, потом они слились воедино, а потом не стало ничего. Лишь просторная кровать под балдахином, и два распростертых тела на смятых простынях из шелка.

— Люблю тебя, жена! — сказало одно тело другому.

— Не порть все, — ответила я, и уткнулась носом в теплую Лёшкину подмышку.

Приехали.

Вот тебе и финал. Наталья еще не приступила к настоящему сюжету, а уже поставила точку. И что это было?

Что было — она попытается разобраться потом. Сейчас бы понять, что получилось.

Не детектив — факт. Но это полбеды. Будь это любовный роман — можно бы попытаться пристроить его в другую серию, в любовную. По крайности, в другое издательство. Наталья, конечно, далеко не звезда современной литературы, издатели в очередь не выстраиваются, но отчего бы ни попробовать: попытка не пытка.

Беда в том, что получился у нее не роман, а черти что и с боку бантик. Это даже не повесть. Для рассказа велико, для повести мало, а уж для романа и подавно. Девать этот "шыдевр" литературного мастерства некуда. И это тоже факт, как ни крути. Хоть сейчас распечатывай и бросай в камин, которого у Натальи и нет к тому же. На худой конец щелкни по файлу правой кнопкой мыши, выбери в выпавшем меню команду "удалить", и подтверди: "ОК". И вся недолга: в мусорной корзине этому "гениальному творению" самое место.

Казалось бы, чего проще?

Но удалять не хотелось. Пусть даже получился "шыдевр". Пусть результат трудов не подходит никуда, никому, ни под что. Главное, что он подходит Наталье. И не просто подходит — он ей почему-то дорог. Почему — она разберется позже. Главное, что дорог. Чем — этот вопрос она тоже отложит на потом.

А что она станет делать сейчас?

Мечтать.

О малине. Об облаках. Об Алёше. О его руках. О губах под ровной щеточкой усов. И снова о руках, которые данным давно уже не крюки: баловливых, деятельных.

И куда ее эти мечты приведут? У нее, между прочим, муж есть. Любимый, между прочим, муж. Даже если чуть-чуть поднадоевший — все равно свой, все равно родной.

И не надо нам никаких Алексеев. Оставим их Наташам. А сами мы уже давно Натальи. Взрослые, ответственные женщины.

Ответственные, как же. Поросята до сих пор рычат — а ведь пора бы уже говорить нормально. Сначала еще можно было успокаивать себя тем, что Светка маленькая: порычит-порычит, да и заговорит человеческим голосом. Однако время идет, Поросенок рычит, а мать — жутко ответственная, как же! — мечтает о том, кого когда-то терпеть не могла. А ну-ка живо к логопеду! Хватит отговорок!

Нутром чуяла — что-то не то. Так и есть — "Р" у Светки неправильная, кучерская. Почему кучерская? Но раз логопед сказал — значит, так и есть. Он профессионал, он знает. Не надо морочить себе голову происхождением названия, нужно просто бороться с дефектом речи. Натягивать на указательный палец резинку от детской соски, водить им под Светкиным язычком, заставляя ее в момент экзекуции произносить воспитуемую букву. Действительно — экзекуция. Бедный ребенок. Но лучше пусть немножко пострадает сейчас, чем всю жизнь говорить, как кучер.

А потом придет ночь, а вместе с нею Алёша. А вместе с ним — его руки.

Ой, нет, хватит! Нет больше Лёшки. Это был роман. Теперь его нет — Наталья закончила его сегодня утром. Получилось черти что с бантиком, совсем не роман — но важно не то, что получилось, а то, что все кончено. От этого и нужно отталкиваться.

Нет никакого Алексея. Есть Лёшка. Старый добрый Лёшка. Может, не такой уж старый в плане возраста — сколько ему сейчас? Тридцать пять? Тридцать шесть? Неважно. Он в прошлом. Как и Наташа. Та Наташа, что растворилась в его облаке — это она в прошлом. А Наталья как никто другой знает, что не было никакого облака. Малина — да, была. И вишня была. А облака не было. И быть не могло. Потому что руки у Лёшки халтурные, и целоваться он не умеет.

— Открывай рот, Поросенок. Открывай, и рычи.

Давясь слезами, Светка зарычала с маминым пальцем во рту. Вместо "рррррр" получалось сплошное "гы-гы-гы", но они обе старательно проделывали упражнение снова и снова.

А ночью опять пришел Лёшка.