В погоне за облаком, или Блажь вдогонку

Зато в большом — ни-ни! Не будет у них продолжения. Не будет ни облаков, ни сверхпримитивного "Вау!" — не нужно ей от Лёшки ничего. "Вау" ей муж дома демонстрировать будет. А облака — всего лишь образ, придуманный ею самой. Наверное, удачный — вон как прицепился, днем и ночью облака мерещатся, да руки какие-то необыкновенные, каких, наверное, в реальности не бывает. Иначе Лёшка наверняка уже показал бы ей, на что способен. А у Натальи от его "подвигов" вместо "Вау" одно сплошное разочарование в душе, будто кто-то коварно обманул ее, не додав положенного. Будто голодающую блокадницу хлебными крошками обделили. Ох, это уж она хватила. Слишком некорректное сравнение. Но ведь обидно!

Время тянулось преступно медленно. Будто Лёшка его подкупил, чтоб у него было больше шансов Наталью соблазнить. Не выйдет! Если уж она приняла окончательное решение — никто не собьет ее с намеченного курса. По крайней мере, ей бы хотелось в этом не сомневаться.

Солнце и не думало клониться к закату. Наталья невольно вспомнила героиню из своего "Черти чта": та тоже страдала от того, что солнце к одной точке на небе приклеилось, и отказывалось уходить с горизонта, освобождая дорогу ночи. Это бы ничего. Главное, чтобы это оказалось единственным сходством между Натальей и романной Наташей. Та, помнится, вместо ненависти и мести влюбилась в Алексея без памяти, заставив вслед за собой и Наталью испытывать симпатию к Лёшке.

Так вот в чем дело! Наталья не влюблялась в Дружникова. Она просто поддалась влиянию героини, позволила той слишком глубоко проникнуть в сознание. Радость какая! А то Наталья уж в здравомыслии своем сомневаться начала.

Однако Лёшка теперь рядом, и деться от этого решительно некуда. Ночь ей предстоит провести в одной с ним палатке. Но на продолжение дневного баловства пусть даже не рассчитывает: не будет этого! Она здесь, на Мысе, вроде как его пленница — еще одна параллель с "Черти чтом". Но в реальности ей ничего не грозит: это романный Дружников сумел задурить героине голову. А настоящий Лёшка не имеет влияния на Наталью. Даже если ему очень этого хочется — все равно ничего не будет. Она сумеет устоять перед соблазном. Не нужен он ей в роли облака-мальчика!

Тем временем Лёшка предложил безобидную прогулку по морю на надувной лодке. Чем маяться на берегу в тесных джинсах и мозолить деревянностью мягкое свое место, уж лучше в лодке поплавать, на волнах покачаться.

Для отвода глаз взяли с собой удочки — чего без толку волны топтать, глядишь, на уху чего-нибудь выловят. За рыбалкой, опять же, говорить много не положено: у Лёшки язык в Натальином присутствии традиционно немеет, а тащить разговор на себе ей не хочется. Да и интереса особого нет с ним разговаривать: он слово-два из себя выдавит, и молчит. Только взглядом ее поедает.

Снова переодевшись в купальник и замотавшись в спасительное парео, она вышла из палатки. Дружников волок на голове надутую лодку, в руке — якорь. Наталья несла весла и удочки. Весла складные, из какого-то легкого сплава, так что на судьбу роптать не пришлось. Зато потом, в лодке, она отдыхала, лениво почесывая волны растопыренной пятерней, а Лёшка усердно греб подальше от берега. И молчал.

Молчание затянулось. Безусловно, покачаться на волнах приятно само по себе. Но когда с тебя глаз не сводят, и при этом не произносят ни слова — это несколько напрягает.

Наталья припомнила давно мучивший ее вопрос:

— Лёш, а почему ты на Ольге женился?

От неожиданности тот вздрогнул. Видимо, готовился к расспросам о них с Викой, а тут вдруг Ольга, с которой он давным-давно развелся, да и был ли вообще женат — теперь уж никто не скажет точно.

Ему понадобилось время для ответа. В конце концов выдавил:

— А ты сама не поразумеешь?

— Тебе никто не говорил, что отвечать вопросом на вопрос невежливо? — ответила она вопросом на вопрос. И тут же добавила следующий: — Если бы понимала — зачем бы стала спрашивать?

Лёшка снова замолчал. То ли не желал обсуждать столь скользкую от важности и прошедшего с тех пор времени тему, то ли сам уже не помнил ответа. Наталья уж практически забыла, о чем спрашивала, когда он, наконец, раскрыл рот:

— Ты обмолвилась, что замуж идешь.

Его фраза прозвучала сама по себе. То ли ответ на уже забытый вопрос, то ли другой вопрос, то ли вообще утверждение.

— Что? — переспросила она. — Ты о чем?

— Ты сказала, что выходишь замуж. Позабыла? Мы лялякали, в кино ладились, а после ты с каких-то щей бряцнула, что выходишь замуж.

Ах, вот оно что. Насчет кино это он желаемое за действительное выдает. Наталья ему потому и наплела насчет замужества, что никуда с ним идти не собиралась: ни в кино, ни под венец.

— И что?

— Сбрехала — вот что! — разозлился он. — Но я-то тогда не знал! С горя набубенился в зюзю, и спьяну позвал Ольгу за себя. Оказалась бы рядом другая — я б на другой оженился. Мне до лампады было, на ком. Если не на тебе, то почему бы не на Ольге?