В погоне за счастьем, или Мэри-Энн

Наконец Боба Фаркуара перенесли на кровать в спальню. Ему пустили кровь. Детям сказали, что это не апоплексия и что отчим не умрет, но что ему нужен отдых. Что он ни в коем случае не должен идти на работу, ни завтра, ни всю следующую неделю и потом еще несколько недель. Пока доктор объяснял обезумевшей от горя матери, как ухаживать за больным и чем его кормить, Мэри-Энн проскользнула в спальню и взяла отчима за руку. Он уже был в сознании.

– Что же будет? – сказал он. – Они наймут кого-нибудь другого вместо меня. Им не нужен больной работник.

– Не беспокойся.

– Тебе придется отнести им записку. Спроси господина Дея, управляющего. – Он закрыл глаза: разговор утомил его.

Мэри-Энн спустилась вниз. Мать смотрела на нее с выражением полной безнадежности.

– Это конец, – проговорила она. – Они заплатят ему только за эту неделю. Может, он оправится только через несколько месяцев, а к тому времени его место уже будет занято. На что нам жить?

– Утром я схожу в типографию.

– Расскажи им все как есть. Что твой отец болен.

– Я так и сделаю.

Мэри-Энн бережно расправила оттиск. Нельзя упускать такой случай, а для этого следует проверить каждое слово. Она уже знала, как отмечать ошибки – крохотные пометки на полях: еще ни разу оттиск не возвращался в типографию без пометок ее отчима. Она прекрасно знала его почерк. Наклонная «р». Завиток на «ф». В самом низу оттиска она написала: «Исправлено. Боб Фаркуар».

На следующее утро она тщательно умылась, надела свое выходное платье. Непослушные локоны делали ее похожей на маленькую девочку. Она отрезала их ножницами и повернулась к зеркалу посмотреть, что получилось. Намного лучше, но чего-то недостает – не хватает яркого мазка. Она пробралась в спальню. Отчим спал. Она открыла шкаф с одеждой матери. Там висело платье, которое та ни разу не надевала с тех пор, как стала жить на Баулинг-Инн-Элли, платье, которое было из «лучших дней», с бантом из красных лент на корсаже. Мэри-Энн взяла одну ленту, повязала ею волосы и посмотрела на себя в зеркало. Да, лента решила все проблемы.

Девочка тихо выскользнула из дома, чтобы мать и братья не увидели ее, и, зажав в руке свернутый оттиск, направилась к Флит-стрит.

Глава 3

Двери были открыты, и Мэри-Энн могла свободно разгуливать по цеху. Никто не обращал на нее внимания. Работал печатный станок. Она мельком взглянула на эту огромную деревянную махину, которая была установлена в длинной узкой комнате. Рядом со станком стояли двое рабочих и мальчик, подававший рабочим бумажные рулоны. Невдалеке о чем-то беседовали еще двое рабочих, и еще один мальчик постоянно бегал по лестнице в комнату на втором этаже и возвращался с новыми рулонами бумаги. Один из мужчин стал говорить громче, так как грохот станка заглушал его слова.

Напротив входа в печатный цех находилась дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен». Мэри-Энн постучала в эту дверь. В ответ раздалось раздраженное: «Войдите!» Девочка вошла в комнату.

– Что тебе надо?!

Обладатель этого раздраженного голоса оказался настоящим джентльменом. На нем был отлично сшитый сюртук, шелковые чулки и напудренный завитой парик, повязанный черной лентой.

– Я пришла с запиской от моего отца. Он заболел.

– Кто твой отец?

– Роберт Фаркуар.

Джентльмен пожал плечами и отвернулся. Сидевший рядом с ним мужчина, в чулках грубой вязки и без парика, принялся объяснять:

– Боб Фаркуар, господин Хьюэс. Один из наших лучших работников. Наборщик и корректор. Какое несчастье. – Он повернулся к девочке. – Что случилось с твоим отцом?

– Ему стало плохо вчера вечером. Доктор говорит, что он сможет вернуться на работу только через несколько недель.

– Вычеркни его, – раздраженно проговорил джентльмен. Он стоял у окна и полировал ногти. – Мы запросто найдем замену. Выдай девочке недельное жалованье, и пусть она уходит домой.

Но второй мужчина казался обеспокоенным.

– Мне было бы жаль потерять такого работника, сэр. Он уже много лет работает у нас.

– Ничем не могу помочь. Я не могу содержать больных работников.

– Да, сэр. – Мужчина вздохнул и, открыв ящик стола, достал деньги. – Скажи своему отцу, что нам очень жаль и, если он надумает зайти к нам после того, как поправится, мы попробуем ему подыскать какую-нибудь работу. Но обещать мы ничего не можем. Вот его жалованье за неделю.

– А вы господин Дей?

– Да.

– Значит, это вам я должна отдать оттиск.

Она протянула ему драгоценный свиток и стала наблюдать, как мистер Дей разворачивает его. Она заметила, что он бросил взгляд на подпись.

– Твой отец внес правки вчера вечером до того, как ему стало плохо?

– Да.

– И здесь убыток, господин Хьюэс. Боб Фаркуар обычно брал оттиски домой, и мы экономили на заработной плате второму рабочему.

– Значит, теперь тот, кто согласится на сверхурочные, будет оставаться здесь после работы и вносить правку. Отдай девочке деньги и прогони ее.

Господин Дей протянул Мэри-Энн деньги.

– Мне очень жаль, – сказал он.