В погоне за солнцем (СИ)

— Прочь! — рявкнул маг. Его глаза почернели от гнева, уродливо обозначились и болезненно запульсировали желваки. Корин грохнул кулаком снова, да так сильно, что стол жалобно скрипнул. Люстра качнулась туда-сюда, и грустный перезвон хрустальных подвесок невесомой мелодией вплелся в пронизывающие кабинет цветные лучи, покачнув застывшие в сонном летнем воздухе пылинки.

Девушка вылетела из кабинета, чуть не сбив меня с ног. Дверь алчно клацнула захлопнувшейся мышеловкой.

— Вы знакомы? — с показным безразличием спросил Нэльвё, едва повернув голову в мою сторону — так, чтобы лишь продемонстрировать вежливый интерес к диалогу, но не больше.

— Знако-омы… — тихо и невыразительно, словно обращаясь к самому себе, протянул Корин, медленно поднимаясь из-за стола. Только вот плещущийся в глазах мрак никуда не ушел, а голос подрагивал от едва сдерживаемой ярости.

— Все-таки, совершенно дивное проклятье, — продолжил я, не давая разговору протекать в неугодном мне направлении: — Сколько силы, неистощимой ярости, злости, трагической любви…

И закончил безо всякого перехода, уже совершенно серьезно и жёстко:

— Дивное и совершенно бездарное. Складывается ощущение, что его создатель не имеет никакого представления о векторах приложения силы, шумах и искажениях энергетического поля. О структуре проклятий, в конце концов. Кто вообще его творил? Ведьма-самоучка из глухой северной деревушки?

Корин внимал молча, дожидаясь, когда я закончу затянувшийся монолог, чтобы разбить его одним едким замечанием. Лицо оставалось непроницаемым, лишь сильнее хмурились брови.

Но последняя реплика откровенно смутила мага. Неловкая пауза, повисшая в воздухе, затянулась — и была красноречивее любых слов.

— Стесняюсь спросить, что ты ей сделал, — убийственно спокойным тоном, без тени издевки, сказал я.

Корин покраснел.

— Скорее чего не сделал! — в сердцах бросил он, желая хоть как-то прояснить ситуацию, оправдаться — и стереть с наших лиц многозначительные ухмылки. Злость никуда не исчезла, просто сменила предмет.

— Чего же? — уцепился за вопрос Нэльвё, разом отбросив ставшую ненужной маску скучающего лорда, и хищно качнулся в сторону мага.

— Не ответил взаимностью, что еще!

— И чем же тебя не устроила очаровательная провинциалочка? — щедро рассыпал шпильки Отрекшийся. — Говорят, они милые, добрые, неизбалованные… и заговоры за спиной не плетут. Ценное качество, между прочим!

— Спасибо, как-нибудь обойдусь, — с кислой миной процедил Корин.

— Полагаю, ты так ей и сказал? — улыбнулся я. — Причем не сразу.

— Да за кого ты меня принимаешь?! — возмутился было Корин, но быстро сник под ироничным взглядом Нэльвё, слишком хорошо его знавшего, чтобы поверить. — Ну ладно, ладно! Может, я и не самых честных правил, но с Нэриссой у нас вообще ничего не было! — и, видя повальное неверие слушателей, торопливо пояснил: — Я оказал ей одну услугу, которую она никак не может забыть.

— Настолько не может, что только твоя смерть позволит ей освободиться? — не удержался от подколки Нэльвё.

— Настолько, что никак не оставит меня в покое! — взорвался Корин. — Начиналось-то все хорошо: Нэрисса — очень милая и умная девушка, как раз из тех, с кем действительно получаешь удовольствие от разговоров и походов в театр.

— И что, в таком случае, тебя не устраивает? — прервал его душеизлияния я, не имея никакого желания выслушивать мелодраматическую историю. Корин мог сколь угодно открещиваться от своих нежных чувств к загадочной Нэриссе, но не увидеть их мог разве что слепой. Таковых среди нас не было. И, в отличие от наслаждающегося ситуацией Нэльвё, я честно пытался свести ее на нет.

Увы, почти безуспешно.

— Полагаю, тем, что с такими барышнями не заводят мелкие интрижки. А серьезных отношений, похоже, наш Рыцарь не хочет, — ответил за него Нэльвё, усмехаясь. — Но прояснить ситуацию и не подумал. Вот бедняжка и не понимает: вроде и нравится, и знаки внимания оказывают, а называют другом. Дай угадаю, чем все кончилось: твоя прекрасная ненаглядная Нэрисса случайно застала тебя с, хм, «мелкой интрижкой» — и от души пожелала всего самого наилучшего. Это и есть наше «смертельное, неснимаемое» проклятье, не так ли?

Корин, до того порывавшийся перебить его, насупился, но отступать не собирался.

— Да даже если так. Что же, — с вызовом спросил он, уйдя в глухую оборону, — это что-то меняет?

— Нет, — невозмутимо пожал плечами Нэльвё. — Ничего. Особенно в ключе неснимаемости проклятия.

— Какой «неснимаемости»?! — взвыл Корин. — Это же просто проклятье! Самое обыкновенное!

— Мы провозились с ним целый день — целый день, Корин! — и ничего! «Самое обыкновенное», говоришь?

— Раз это «просто проклятье», — саркастично вмешался я. — То как оно вообще на тебя подействовало?

— Иначе говоря, почему твой щит настолько слаб, что пропустил огромный заряд неупорядоченной отрицательной энергии? — с вежливой улыбкой перефразировал thas-Elv'inor. С вежливой и настолько безукоризненно доброжелательной, что обвинить его в издевке язык бы не повернулся.

Корин окончательно стушевался, невнятно буркнув: