В погоне за солнцем (СИ)

— Так-то лучше. А теперь — к делу, — и обратился резче, жестче; голосом, в котором звенел только лед и не было ни намека на прежнюю смешливость. — Ты пришел к нам, elli-e. Что тебе нужно?

— Ответы.

Губы главы отряда искривились в улыбке. Одна из Сумеречных рассмеялась, и бусины, вплетенные в ее косы, зазвенели. В этом перезвоне не было ничего чудесного. Напротив — жуткое, пугающее. Злое.

— В самом деле? И не боишься? Скажем, шальной, пущенной с закрытыми глазами стрелы? — насмешливо, с тщательно скрытой угрозой, спросил он.

— А ты не боишься, Эдвин? Песни, которая приходит с каждым новым днем, и от которой дробятся в крошево кости, рвутся жилы, терзаются нервы? Или драконов, которые уже проснулись и рвутся из ледяного плена, срывая с себя путы давно утративших силу Слов?

A'shes-tairy оцепенел, когда я назвал его, даже не думавшего представляться, по имени — и когда прочитал и сказал то, что мучило их, став худшим из кошмаром.

— Среди вас есть сказители? — требовательно — по праву, данному Ей. Неоспоримому.

Пустое, надтреснутое, сломленное:

— Нет.

— Драконы уже проснулись, — не спрашиваю — утверждаю, но окончательно убеждаюсь только после его кивка. — Сколько еще воля прежних сказителей сможет удерживать их?

— Что тебе за дело до нас, Зарерожденный? — резко спросил Эдвин, вскидывая на меня острый, непокорный и живой, невозможно живой взгляд того, кто долго бродит по краю Бездны, зная, что каждый момент рискует сорваться вниз.

Взгляд, в котором сначала мелькнуло что-то светлое, ясное — но почти сразу сгорело в отчаянии и всепожирающей злости, удушливой, как гарь.

— Я сказитель.

— Ты и шагу не сделаешь по Жемчужным Берегам.

— Ошибаешься.

Он, прежде готовый бросить очередную злую колкость, осекся и замолчал, не сводя с меня долгого, пристального взгляда. В нем боролись неверие, усталость — и надежда.

— Ты не лжешь.

— Сколько еще воля сказителей сможет их удерживать?

— Я не знаю, — оборвал меня он. И, помедлив, все же ответил: — Королева знает.

— Я приду к ней тогда, когда будет должно, чтобы получить ответы и помочь. Передай ей.

— Передам, — процедило он. — Даю слово. А теперь убирайтесь. Немедленно. Замешкаетесь — сочту, что ты лгал, ожидая отряд Безупречного, чтобы ударить нам в спину. И тогда не надейтесь уйти живыми.

За обманчивым спокойствие слов A'shes-tairy плескалась ничем незамутненная ярость. Ни мгновения не сомневаясь в его угрозе и чувствуя направленные на меня стрелы, я развернулся, дернул за руку молчаливую и бледную от испуга Камелию и быстро зашагал прочь. Нэльвё замешкался, но последовал за нами, догнав в несколько размашистых шагов.

До самого лагеря мы шли, не проронив ни слова. А дойдя, не сговариваясь и ничего не обсуждая, стали собираться в дорогу — прочь от идущей за нами шаг в шаг смерти. Я последним вскочил в седло, оставшись гасить костер, и пустил коня стремительной рысью вслед за удаляющимися в рассветное небо спутниками.

Разговоры будут потом. Или не будут вообще — потому что то, что случилось, не касается никого, кроме меня.

* * *

Мы скакали все утро, сначала рассветное, серо-мглистое, туманное, потом — ослепительно яркое и солнечное, постепенно переходящее в такой же ослепительный день. Не останавливаясь, мы гнали коней на восток, не зная, но чувствуя, где лежит Арьеннес — первый город aelvis, воспетый в легендах. Говорят, его невозможно не любить, и каждый бессмертный, хоть раз побывавший в Первой розе, дарит ей частицу своей души.

Говорить было некогда — и не о чем. Солнце поднималось нам навстречу, сначала робко расцвечивая небосвод розовато-алым, а потом затопив землю рассветным золотом от края до края. Все исчезло в этом свете новорожденного дня. Все, кроме дороги, ведущей нас, и города.

Я так отчетливо видел перед собой его, сотканный из солнца и золотой взвеси, что не сразу понял, когда наваждение уступило место Арьеннесу. И это так поразило меня, что я натянул поводья, останавливая тонконогого жеребца. Кони моих спутников проскакали вперед еще с десяток шагов — и тоже замерли, остановленные седоками.

— Вот и Арьеннес, — негромко сказал я.

Место, где начнется новый путь. Наконец-то правильный — и предназначенный только мне.

* * *

— Приветствую вас, мой лорд, — Эрелайн склонился в поклоне — скупом; ином, чем обычно, и от лорда-правителя это выражение неприятия не укрылось.

— Приветствую, — сухо ответил Этвор, коротко кивнув. — Вам есть, что сообщить?

— Подтвердилось, что Кэррой вьер Шайесс действительно был в зале. Его причастность к заговору не доказана, но не вызывает сомнений. Предполагается, что он действовал не один и был не единственным заговорщиком, присутствующим на церемонии. Имен назвать пока не могу. Мы разрабатываем эти версии. Каким образом в руки заговорщиков попала печать дома вьер Лиин не установлено. Пока. Я полагаю необходимым провести расследование, подвергнув допросу всех, кто имел доступ к печати. Списки присутствующих с результатами допросов и наблюдений за поведением гостей в течение церемонии составлены и прилагаются к докладу.