В погоне за совершенством. Часть 4

Наши тела соприкоснулись, когда я вошёл в неё, при каждом толчке я задевал её клитор. Ее ногти впились мне в спину, и я почувствовал, как её тело начало дрожать. Я прервал поцелуй, желая увидеть её лицо, когда она кончит. Ее глаза были тёмными и дикими, карие, почти чёрные. Ее кожа раскраснелась, губы припухли от моего поцелуя. Они приоткрылись, и она вскрикнула, выгнув спину, когда кончила. Ее киска сжала мой член почти до боли, и я прижался лицом к её горлу и выкрикнул её имя, когда наслаждение пронзило меня. Мои бедра дёрнулись ей навстречу, когда мой член запульсировал, опустошаясь глубоко внутри неё.

Какое-то время мы лежали так, опаляя друг друга горячим и тяжёлым дыханием. Я чувствовал, как её сердце бешено колотилось в груди, и этот ритм повторял мой собственный. Мы оба вздрогнули, когда я выскользнул из неё, и мне потребовалось некоторое время, прежде чем я смог подняться на ноги. Я направился в ванную, чтобы привести себя в порядок, и вернулся с влажной тканью. Она уже почти спала, когда я осторожно вытер её. Закончив, я бросил ткань в корзину для белья, а затем укрыл Крисси простынями, прежде чем забрался под них сам. Затем притянул её к себе, она прижалась спиной к моей груди и заснула ещё до того, как мы успели устроиться поудобнее.

Я поцеловал её в висок и крепче прижал к себе. Никогда не думал, что моя жизнь могла быть такой идеальной.

Глава 6

Девон

Я проснулся примерно за полчаса до того, как прозвенел будильник, и мне потребовалась минута, чтобы понять, почему. Крисси не было в постели рядом со мной. Она находилась в ванной, и я слышал, что ей стало плохо.

Беспокойство прорвало окружающий меня туман сна, и я поднялся с кровати.

— Детка, — тихо позвал я и направился в ванную. — Ты в порядке? — я всегда думал, что это самый глупый вопрос, который можно задать тому, кого явно рвало, но я не мог придумать, о чем ещё спросить.

— Да.

Я вздрогнул, услышав ответ. Крисси была из тех людей, которые терпеть не могли проявлять слабость, даже когда болели, поэтому она никогда бы не призналась, как плохо себя чувствовала, но я слышал это по её голосу. Тем не менее, я знал, что она не хотела бы, чтобы я просто так врывался, и она была бы честна насчёт того, нужна ей моя помощь или нет. Ещё один пример того, насколько хорошо мы двое сошлись.

— Хочешь, чтобы я вошёл?

— Нет, — вздохнула она. — Ты ничем не можешь помочь.

— Хочешь, чтобы я все бросил и остался с тобой дома?

— Нет.

В туалете спустили воду, а затем я услышал шум льющейся воды. Я ждал. Через пару минут дверь открылась. Она была бледна, её волосы находились в беспорядке после сна, но она по-прежнему оставалась самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел. Она надела халат и слабо улыбнулась мне.

— Я думаю, это из-за еды в самолёте и смены часовых поясов, — сказала она. — Просто дай мне пару часов поспать, и я буду готова.

Я поцеловал её в лоб, но не стал помогать ей лечь в постель. В декабре прошлого года я научился не делать этого, если она не просила. Крисси ненавидела, когда с ней нянчились, пока она болела.

Я взглянул на часы, когда она с очередным вздохом откинулась на подушках.

— Я пойду пораньше, если ты не хочешь, чтобы я остался.

— Все нормально, — сказала она. Ее глаза уже были закрыты. — Возможно, я немного опоздаю.

— Отдохни немного, — сказал я. — Позвони, если не придёшь, чтобы я не волновался.

Она кивнула.

— Люблю тебя.

Я улыбнулся, хотя она этого не видела.

— Я тоже тебя люблю. Поправляйся.

Я не стал дожидаться ответа, потому что знал, что она уже спала. Я направился в ванную, чтобы принять душ. Когда вышел, она все ещё спала, и я ещё раз проверил, как она, прежде чем уйти. Я действительно надеялся, что все было именно так, как она сказала. Ненавидел видеть её больной даже больше, чем болеть самому. И это не только потому, что я не хотел, чтобы она была несчастна.

Какая-то часть меня, как бы я ни старался это скрыть, все ещё оставалась испуганным подростком, который почти два года наблюдал, как угасала его мать, прежде чем она, наконец, не умерла. Тогда я должен был быть сильным ради своего отца, ради своего младшего брата. Мне было одиннадцать, когда она впервые заболела. Франко на тот момент исполнилось всего пять. Миновало более двадцати лет, а я все ещё скучал по ней, но прошло достаточно времени, чтобы воспоминания были скорее тоскливыми и приятными, чем печальными. И все же, когда Крисси болела, я не мог перестать вспоминать фальшивую улыбку на лице моей матери, когда она сказала мне, что больна, но скоро поправится. Тогда я впервые понял, что родители лгали.