В погоне за тайной века

«Таким образом, — вспоминал Лазарев, — то освобождаясь на малое время от льда, то опять попадая в оный, мы продолжали сие скучное и медленное плавание, не ознаменованное ничем примечательным, до 8 августа».[126]

В этот день Шишмарев приступил к исследованию берегов Чукотки. Первым описали высокий обрывистый мыс Сердце-Камень, над которым возвышались пологие горы, украшенные кекурами. Здесь путешественники выдержали жестокий шторм. Крайнюю северо-восточную оконечность Азии блокировали льды. Морякам не удалось посетить видневшиеся на берегу поселения.

Шишмарев убедился в бесполезности дальнейших попыток исследований в Северном Ледовитом океане, из льдов которого он едва выбрался. Он уже не надеялся на теплую солнечную погоду. Недолгое полярное лето минуло, и надо, пока не упущено время, приступать к завершению описи острова Св. Лаврентия.

Едва «Благонамеренный» вошел в Берингов пролив, как вахтенные дали знать, что видят «Открытие».

В ледяной ловушке

Итак, происходит невероятное. Два судна — одно, искавшее Северо-Восточный, другое Северо-Западный проход, в один и тот же день и час сходятся в Беринговом проливе.

С интересом слушает Глеб Шишмарев рассказ своего начальника М. Н. Васильева о втором его «покушении в Северном Ледовитом океане…»

Первые дни плавания «Открытия» из Уналашки на север ознаменовались счастливым событием.

Утром И июля в разрывах тумана моряки увидели неизвестный берег, поросший лесом. В глубине его синели пологие возвышенности, покрытые снегом.

«Открытие» легло в дрейф. Васильев приказал спустить шлюпку и отправил на ней отряд матросов во главе с лейтенантом Игнатьевым. Прежде чем они достигли берега, навстречу им в одиночной байдаре выехал молодой, отлично сложенный эскимос. Моряки пригласили его на корабль, Он последовал за пришельцами и через несколько минут уже ходил по палубе «Открытия». Эскимос сообщил, что обретенный мореплавателями берег есть не что иное, как остров Нунивак. На нем имеется несколько селений. Остров отделен от материка глубоководным проливом. В его водах порой появляются огромные киты. Нунивакцы посещают материк и поддерживают с его жителями добрые отношения.[127]

По словам Васильева, жители открытой им земли «весьма миролюбивы», очень схожи с жителями материка, подобно им, «имеют в нижней губе несколько дырочек и носят платья одинакового с ними покроя из оленьих и птичьих кож».[128] Они живут в землянках и занимаются охотой на песцов, оленей, зайцев, лисиц, промышляют рыбу и китов. Эскимос, приехавший на судно, с удовольствием принял подарки, в числе которых была бронзовая медаль, чугунный котелок и топор…

Затем «Открытие» взяло курс на север. 25 июля за кормой остался Берингов пролив. Снова путешественники «льстились надеждою», что, быть может, именно они решат «важнейшую географическую задачу существования Северо-Западного прохода». И офицеры и матросы готовились к предстоящим опасностям. И они действительно вскоре появились.

Войдя в пределы Северного Ледовитого океана, путешественники возобновили опись северных берегов Русской Америки, начиная с мыса Крузенштерна. Прежде всего проверили положение мысов Рикорда и Головнина и уточнили данные прошлогодних исследований.

31 июля экспедиция достигла мыса Лисбурн. Дальше берег принимал восточное направление. Посланный на салинг матрос доложил, что материк снова уклоняется к северу.

Полное безветрие и густой туман не дают морякам приступить к описанию побережья. Приходится ограничиться зарисовкой вершин прибрежных холмов.

Через два дня появляются редкие льды, на которых восседают величественные моржи и временами ужасно ревут. Льды становятся сплоченнее. Корабль уже с трудом лавирует между большими полями. Затем «Открытие» ветром едва не прижимает к исполинской льдине.

4 августа заметили выступающий в море мыс. Он был покрыт снегом; к нему вплотную подступал лед. Определили положение и нашли, что он находится на 70°23′40″ с. ш. и 160°50′ 41'' з. д. Перед ними лежал тот самый мыс, который «Кук называл Ледяным мысом». Оказалось, что он положен английским мореплавателем на один градус западнее.

«Природа здесь совершенно мертва, — писал Васильев, — не производит никаких растений, и мы, проведя близ оного три дня, не заметили ни земных, ни водяных животных; даже киты, обыкновенные обитатели полярных стран, в сих местах не показывались».[129]

Он отдал приказ лавировать к видневшемуся берегу. Шлюп пробирался через разводья, осторожно обходя дрейфовавшие льды.

Сильное течение стремительно несло ледяные поля к востоку, сталкивало их друг с другом. Кругом стоял грохот и звон разламывающихся льдин. Идти вперед было небезопасно. Решили взять мористее и севернее. Но и там на обозримом пространстве простирались «льды, может быть, современные миру».[130]