В погоне за тайной века

„Поистине, редко может случиться в каком-нибудь предприятии, чтобы все до такой степени располагалось вопреки начинающим. С самого начала противные, крепкие ветры так нас задержали, что целый месяц долженствовали мы употребить на исполнение того дела, которое легко могло бы быть окончено в неделю, я разумею, предписанное департаментом определение разных пунктов Белого моря. Обратясь после того на север, по трехнедельном тягостнейшем, а частью и опасном плавании, узнали мы только, что и ныне, подобно как во времена капитана Вуда,[221] может существовать ледяной материк поперек всего моря между Новой Землей и Шпицбергеном. Не более удачи имели мы и на юге. Сперва нашли, что весь южный берег Новой Земли окружен сплошным льдом на большое расстояние, но когда штормом от запада оный разбило и мы беспрепятственно дошли до острова Вайгача, то стали надеяться, что наконец усилия наши будут успешнее, но ошиблись, крепкие западные ветры не могли отогнать льдов от самого, так сказать, порога Карского моря, почему можно было судить о количестве их в восточной и северной оного частях! Принужденный оставить, наконец, берега Новой Земли, желал я по крайней мере совершить что-нибудь у острова Колгуева и Канинской земли, но, прокрейсировав тут до конца августа, должен был со столь же малым успехом и с сей стороны предпринять обратный путь к городу Архангельску… Мы делали все, что было в силах наших, для доставления успеха нашему делу, но противу физических препятствий усилия человеческие весьма часто ничего не значат“.[222]

В тот же день он отправил Головнину письмо о том, что четвертое его плавание „имело еще меньший успех“, чем плавание в 1821 году.[223]

Учитель упрекнул своего ученика в чрезмерной строгости к себе.

„По моим мыслям, — писал Головнин Литке, — Вы напрасно беспокоитесь, что будто бы начальство может иметь причину быть в неудовольствии на Вас за неудачу в таком предприятии, которого успех зависит более от случая, нежели от искусства и предприимчивости. По крайней мере я так сужу, через Неву не всегда можно переехать, а по льду плавать нельзя“.[224]

В итоге четырех плаваний Литке удалось исследовать и достоверно положить на карту значительную часть западных берегов Новой Земли, которые до того времени „означались самым гадательным образом“. По словам знаменитого немецкого путешественника Адольфа Эрмана, „он настолько превзошел всех своих предшественников научным тщанием и беспристрастием своих суждений, что эти работы нельзя пройти молчанием ни в истории мореплавания, ни в истории географии“.[225]

Русские ученые сравнивали „Четырекратное путешествие“ с „Картинами природы“ Гумбольдта, видя в этом труде Литке бесценный вклад в науку.[226]

Кроме Литке, интересные замечания о Новой Земле составил один из его спутников по плаванию Николай Иринархович Завалишин, брат известного декабриста Дмитрия Завалишина. Он был одарен талантом естествоиспытателя, о котором впервые заявил в статье „Новейшие известия о Новой Земле“, опубликованной в „Северном архиве“ за 1824 год. Он дал первое в отечественной литературе глубокое и удивительно яркое описание природы Новой Земли, ее климата и высказал смелую мысль о том, что к северо-востоку и востоку от этого острова должны находиться еще неведомые человеку земли.

„Обозрение Карского моря, — писал Завалишин, — по всей его обширности было бы не менее занимательно…

Карта плавания Литке, Пахтусова и Бэра.