В погоне за утром (Преследуя восход)

Он раздался из темноты, ясный, но слабый, призрачное эхо звука, казалось, погребенного в самих камнях, окружавших нас, – неожиданное звяканье цепей и короткий вскрик, полузадушенное рыдание, полукрик.

После танца теней это было уже слишком. Руки торопливо потянулись назад к лестнице, почти в панике – а я? Я тоже был там с ними. Я бы почувствовал себя более пристыженным, если бы Джип не отреагировал точно так же, торопливо переступив через веверов и попятившись. Только Молл продолжала стоять на том же месте, прямая и сияющая во мраке. Она громко крикнула:

– КТО ЭТО ГОВОРИТ?

Какие-то невероятные энергии подняли вокруг нее вихри пыли, но ответа не последовало. Но при самом звуке этого звонкого голоса, сочного и бесстрашного, прилив страха, угрожавший затопить наш разум, отхлынул. А мне он принес неожиданное сознание того, чем мог быть этот звук.

– КЛЭР! – закричал я. – КЛЭР! ЭТО ТЫ?

И в этот раз прозвучал ответ – одно слово, но оно заставило меня ринуться мимо Молл, выхватив у нее фонарь, прямо в вихрь пыли. Это было мое имя.

– СТИВ!

Оно прозвучало из последнего алькова на правой стене. Такого похожего на те, другие, куда мы не заглядывали, – а там, в темноте, на коленях, со свисающими на запачканное лицо скользкими от грязи волосами стояла Клэр.

Вытянув вперед руки, она пыталась освободить запястья от сковавших их ржавых наручников, изо всех сил натягивая массивную цепь, протянутую между ними сквозь толстые кольца в стене. Но при виде меня она отшатнулась, потом медленно повторила мое имя, словно не веря своим глазам.

– Стив… СТИВ! Я… эти выстрелы… Я не видела… только эту ужасную великаншу… а потом я услышала… услышала… СТИВ! – Но к этому времени она уже заговаривалась, покачиваясь на коленях, и я бросился к ней как раз вовремя, чтобы подхватить ее, когда она упала лицом вперед; после Молл она казалась легкой и хрупкой, как пушинка.

Не то чтобы это был классический обморок, но что-то близкое к нему. Ее глаза были открыты, но смотрели дико, и она стала извиваться в неожиданном приступе паники, когда Молл подошла к ней следом за мной. Ничего удивительного: я немного побаивался, что Молл слышала, как Клэр назвала ее великаншей, что, разумеется, было не так. Но тогда, возвышаясь над фонарем, как статуя – воплощение ярости, Молл действительно казалась гигантшей. На ее лице мерцал свет лампы, когда оно сначала вспыхнуло, а потом смертельно побледнело, словно сам гнев живым светом струился под ее чистой кожей. Впрочем, она не оставила сомнений в том, почему это произошло, когда схватила цепь и потянула за нее.

Глаза Клэр распахнулись и расширились с внезапным ужасом. Она отшатнулась:

– СТИВ! ОСТОРОЖНО!

Молл ободряюще покачала головой, протягивая руку к запястьям Клэр:

– Тихо, тихо, моя мистрис. Я не Волк. Мы теперь же снимем оковы с этих твоих белых запястий…

По подвалу прокатился хриплый, скрежещущий хохот:

– ДЛЯ ТОГО ЛИШЬ, ЧТОБЫ ОБВИТЬ ИХ ВОКРУГ ТВОИХ СОБСТВЕННЫХ, БЕСПЛОДНАЯ СУКА! ОСТАВЬ ДЕВКУ ИЛИ ЗАЙМИ ЕЕ МЕСТО, ПОКА НЕ СДОХНЕШЬ ОТ ГОЛОДА!

Мы как один развернулись и увидели то, что раньше увидела только Клэр. Голос Джипа разорвал молчание: «А… Ч-ЧЕРТ!» – и это как бы подвело черту.

Мы не были круглыми дураками. Джип поставил караульного у двери и на лестнице. И откуда мог появиться огромный Волк, стоявший теперь посередине лестницы, я не мог представить – разве что прошел сквозь стену. Но тем не менее он был тут, во всем своем тошнотворном великолепии – в алом сюртуке с грязными рюшами, наставив на нас огромный пистолет. Очевидно, это был какой-то капитан или командир. Он был выше и тоньше, чем обычные Волки, волосы он не убирал – они длинными черными прядями падали ему на плечи, но были припудрены чем-то наподобие золотой пыли; его борода была подстрижена на вандейковский манер, и кроме того, у него были насмешливо топорщащиеся усы. И хотя он стоял один, у него был вид непобедимой уверенности. А потом я понял почему, а также почему нам бесполезны были любые часовые – разве что из команды Ле Стрижа. Вокруг его голых ног копошились крысы, и целый поток их с топотом мчался вниз по ступенькам. Собравшись вокруг него, они быстро сели на задние лапы и стали вытягиваться, вырастая и раздуваясь, как языки пламени, до человеческого роста и выше – превращаясь в Волков, взбивавших свои франтоватые плюмажи и сладко потягивавшихся с облегчением. Их могла быть целая сотня или даже больше, толпившихся на ступеньках.

В течение долгой минуты все молчали. Потом Джип печально покачал головой:

– От крысы до Волка – экий негодящий прогресс, вот что я вам скажу. По мне, так вы мне нравились больше такими, какими были.