В погоне за женой, или Как укротить попаданку

Спускалась почти на ощупь, в отличие от хозяйских коридоров, эта лестница не освещалась. Но в итоге я была вознаграждена за своё терпение, выйдя прямо к кухне. А то, что это кухня, было понятно сразу. Сборище кастрюль, кастрюлек, ковшиков, сковородок и кучи другой всевозможной утвари. Да и запахи тут витали!.. Ох! Как же я проголодалась, но искать что-либо не решилась. Как говорится, не буди лихо, пока оно тихо. Главное, что тут была дверь к моей свободе и хоть она и была заперта, но ключ висел рядом на косяке.

Оказавшись на улице, осмотрелась и побежала к лесу, решив, что за деревьями можно укрыться от охраны, ведь такие замки должны охраняться. То, что я сглупила, поняла почти сразу. Ну, а как иначе? Я городская и в лесу не бывала, тем более ночью. Сначала бежала гонимая страхом, что меня заметят и вернут мужу. А потом просто страхом. Когда за моей спиной хрустнула ветка, застонало, закричало какое-то животное и появились красные точки, мерцающие за деревьями, я потеряла голову. И дальше неслась так, словно за мной гонится стая волков.

Сердце колотилось как сумасшедшее, а со всех сторон доносились разные звуки, пугая ещё сильнее. Я летела не разбирая дороги, моля только об одном: не провалиться в яму и не сломать ноги.

Мне везло пока я не поскользнулась и не съехала на попе в небольшую речушку. В первый момент даже встать не попыталась, так и сидела в ледяной воде, стараясь прийти в себя, отдышаться и успокоить нервы. Вода помогла охладить разгорячённое бегом лицо. А потом, плюнув на брезгливость, я ещё и напилась.

Дальше идти решила уже по воде, наверняка мой мстительный и мелочный муж отправит за мной погоню. Если он женился только ради удовольствия отомстить за отказы, то вряд ли махнёт рукой на побег. Значит будет искать, а вода собьёт со следа и собак, и следопытов. Так я и брела, мокрая, грязная и растрёпанная, оплакивая свою несостоявшуюся семейную жизнь и первую настоящую любовь. Теперь я точно верю поговорке: "Любовь зла, полюбишь и козла".

Глава 6

Попадающиеся под ноги корни водяных растений и камни заставляли падать, а промокшая насквозь одежда тянула вниз. В очередной раз упав и наглотавшись воды, даже не пытаясь подняться, решила, что уже достаточно прошла по воде и можно выбираться на берег. Ужас, гнавший меня по лесу, давно пропал. И чего так испугалась, спрашивается? Ну хрустнула ветка, ну глаза красным горели, может это вообще кролик был? Да и никто не нападал и можно остановиться, передохнуть, и немного подумать, но ноги упрямо шли дальше, как можно дальше от мужа и… как можно дальше от этих переживаний.

Уже начало светать, первые, ещё далёкие лучи света прячутся за горизонтом, предрассветные сумерки становятся серебристо прозрачными. Но уже можно различить детали и видно пространство вокруг. Я оглядывалась по сторонам. Берега у речушки были крутыми и заросшими травой. Из раза в раз пробовала выбраться на берег, цепляясь за неё, но слабые руки тряслись и соскальзывали, не давая уцепиться крепче. Я чувствовала себя не просто уставшей за эту ночь, а измученной. Но продолжала двигаться дальше, мокрая, грязная и замёрзшая. Мои зубы давно отбивали стаккато, отгоняя от меня предполагаемых хищников.

За очередным поворотом берег чуть раздался, образовывая мелководье, к которому сбегала узкая тропинка. Постоянно оскальзываясь и падая, выбралась на берег. Сил радоваться этому уже не было совершенно, уставшая морально и физически я монотонно переставляла чугунные ноги. Дыхание с сипом вырывалось из горла. Сама себе я напоминала загнанную лошадь, которую или пристрелить надо, или поменять на переправе. Правда зачем это надо делать, совершенно не понимала. Но если надо, значит надо, хотя нет, там-то я совсем труп, а тут вроде жива пока, не пристрелили. Тьфу, запуталась в край…

Усталость брала своё и я все чаще запиналась, поскользнувшись в очередной раз, провалилась в какую-то яму, заросшую травой. По её откосу скатилась на спине до самого дна, наступив на что-то живое и мягкое, взвизгнувшее от моего наглого домогательства. Сил орать не было, а когда рассмотрела два огромных, горящих жёлтым огнём, глаза, то и вовсе голос пропал. Не пристрелят – съедят, мелькнула дурная мысль.

Зверя видно не было, но у страха глаза велики. Да и судя по звуку, меня обнюхивали. Не в силах орать или встать нормально, пыталась отползти, но мокрые ботинки скользили, а глаза и зверь вместе с ними, все приближались. Как это обычно бывает в моем воображении, откуда-то вылез щенок из мультика и стал крутиться рядом, вопрошая: "А у вас есть зубы, зубы есть, есть зубы? Есть! Тогда у меня к вам вопрос. Вы любите кусаться?". К голой ноге прикоснулся мокрый нос и я от страха и отчаянья пнула его со всей дури.

Горящие глаза потухли, а зверь метнулся от меня подальше, взвизгнув от боли.

— Дура, — гнусаво прозвучало из глубины этой норы.

— Сам дурак, — не осталась в долгу, выдав на автомате и…

Боги он говорит? Бешеный стук сердца замедлялся, а вот руки начали дрожать. Обхватив себя ими, пыталась то ли согреться, то ли — успокоиться.