В поисках «Американской мечты» — Избранные эссе

На религиоведческом факультете было немного «профилирующих дисциплин», и он не играл никакой роли в интеллектуальной и культурной жизни университета. В отличие он обязательных или специализированных лекций, дававших знания для будущей выгодной карьеры в бизнесе, юриспруденции, медицине и т. п., которые посещали сотни студентов, или от лекций по литературе или антропологии, которые слушали десятки, на лекции по религиоведению (по крайней мере, выше начального уровня) приходило очень мало студентов, иногда человек 7-10. Несколько из них готовились к религиозному служению и собирались поступать в семинарию, остальные «чокнутые», вроде меня, посещали эти занятия ради собственного интереса. Надо сказать, что в то время интерес к религии приравнивался к членству в церкви, и такие независимые изыскания не всегда встречали понимание и одобрение.

Тогда я простодушно не понимал, что мне и другим студентам преподают определенный взгляд на религию и ее историю, на религиозное сознание, верования и т. п. По большей части это был научный интеллектуальный анализ разных религий, их историческое и сравнительное изучение.

В XIX веке студенту религиозного колледжа определенной христианской деноминации внушался библейский взгляд на человека, мир и историю с поправками на то толкование Библии, которое было свойственно данной деноминации. Иногда это толкование было довольно ограниченным и радикально отвергало многие естественнонаучные знания. Все же стоит отметить, что эти колледжи старались предоставить целостную картину мира и объяснить ее. Религиозный взгляд на человека и мир существовал всегда, но светские университеты не имели ни возможности, ни желания предоставить замену таким высшим ценностям, хотя многим людям по-прежнему требовались ответы на окончательные вопросы бытия. Поэтому университеты все чаще предоставляли свободу ответа на эти вопросы каждому человеку в соответствии с его убеждениями, как это прописано в Конституции США. Когда к концу XIX века наука стала преобладать над богословием и религией, которая раньше была источником смысла и истины — эти «окончательные вопросы» были окончательно удалены из академической среды. Как писал Пейдж Смит:

К началу двадцатого века американские университеты исключили из своих программ любые предметы и области исследования, не попадавшие в категорию «научных», а оставшиеся (такие, как литература и философия) должны были, по крайней мере, выглядеть наукообразно. Из научного оборота были исключены такие древние и классические гуманистические понятия, как любовь, вера, надежда, мужество, страсть, сочувствие, духовность, религиозность, верность — на самом деле все то, что может хоть как-то помочь молодым людям обрести ориентиры и жизненную философию [24].

Семьдесят лет спустя наш основной учебник на вводном курсе религиоведения был таким же сухим и скучным, настолько же лишенным всякой страсти, вдохновения и «божественной искры», как любой «объективный» научный труд о крысах, галактиках или племенных обычаях. Как было отмечено выше, наука голосует за обезьяну, и наш учебник религиоведения служил для этого лучшим доказательством. Их всех разнообразных научных теорий зарождения религии в учебнике была изложена только такая: религиозные верования — всего лишь неизбежные иллюзии глупого испуганного неандертальца, которые затем превратились в наивные примитивные суеверия, названные религией. Автор учебника верил в науку и изучал религию как подопытный препарат. Книги принято оценивать с точки зрения стиля, правдивости или ясности, но когда я вспоминаю это учебник, мне кажется, что книга передает еще и определенный дух, чувство и атмосферу, независимо от ясности и точности изложения фактов. С тех пор мне ни разу не встречалась настолько мертвящая книга, способная убить любое религиозное чувство в душах бедных студентов и изображающая религию в таком отвратительном виде. К сожалению, этот учебник пользовался популярностью у преподавателей.