В поисках Библии: Тайны древних манускриптов

Притязания Баала на собственный дом были, как сказал Сайрус Гордон, мифологическим прецедентом строительства храма Яхве в Иерусалиме. «Оба сообщения органически связаны идентичностью мотивов и установок. В обоих случаях претензии бога возрастают до того, что он более не мыслит для себя достойного существования без собственного дома… Времена изменились: пришел Израиль, а раз Израиль высоко поднял голову среди прочих народов, то и культовые требования к богу Израиля соответственно поднялись… Библейские и угаритские указания о строительных материалах (ливанский кедр, покрытый металлом) также связывают мифический и исторический дома соответственно Баала и Яхве». Существует много таких любопытных параллелей между угаритскими и древнееврейскими текстами, начиная с самих имен ханаанских богов: Баал и гораздо чаще Эл, или Элохим, выступают синонимами древнееврейского Яхве, который также разделял многие божественные атрибуты со своими языческими тезками. Некоторые ученые нашли даже упоминание о самом Яхве (в форме YW) как об одном из ханаанских божеств.

Основная тема победа над хаосом, столь отчетливо выраженная в угаритской литературе, является центральной и в Библии. Она обусловила библейский взгляд на историю, моральный порядок и Божественное правление. Торжество Яхве, как и Баала, заключалось в установлении космического равновесия. Как и Баал, Яхве связан с бурей и дает знать о себе сотрясениями земли, темными тучами, молниями и громом. «Тот, кто восседает на облаках» — описание Баала, перенесенное евреями на Яхве. Было отмечено, что, судя по образному стилю и интонациям, 29-й псалом, возможно, первоначально был гимном ханаанскому богу, перенятым почитателями Яхве. Значительная часть 104-го псалма, несомненно, основана на ханаанской мифологии и может быть понята только в ее свете. Кроме того, когда 48-й псалом упоминает, вопреки всякой географической реальности, о святой горе Сион в глубинах Севера (древнееврейское Цафон), становится ясным: Цафон был Олимпом ханаанского пантеона на дальнем Севере, излюбленной резиденцией Баала. Одним из врагов Баала был Левиафан — семиглавая гидра, общая для угаритской и греческой мифологии, — которого Баал убил, как и Яхве в Ветхом Завете.

Существует также сходство в религиозных обрядах, литургии и институтах. В ханаанском Угарите был и свой «первосвященник», и своя «святая святых». Еврейская Пятидесятница имела ханаанский прообраз. Кроме того, близкую аналогию можно усмотреть в древнееврейской системе жертвоприношений и в церемониях очищения. Празднества и святые дни, как, например, Новый год, день искупления и праздники урожая с их сельскохозяйственными ассоциациями (включая поедание незаквашенного хлеба), имели предшественников в ханаанских традициях.

По всем признакам угаритские тексты являются развитием общего сирийского наследия при значительном месопотамском влиянии. Ветхий Завет в роли враждебного критика или беспристрастного наблюдателя отражает те аспекты ханаанской религии и общества, с которыми израильтяне соприкоснулись во время их пребывания в Палестине. Однако тот факт, что Угарит был частью более широкой ханаанской цивилизации, не умаляет местного литературного развития в ее северном аванпосте, которое подняло фольклор до поэтического уровня, невзирая на его ритуальное происхождение или предназначение. Ханаанские тексты, хотя и написанные в виде эпических поэм, напоминают стиль, ритм и систему повторов библейского стиха. Ближе всего к ним триумфальные песни Мириам и Деборы. Тематически некоторые ханаанские легенды и мифы близко совпадают с греческими и римскими, чем подчеркивают связь между древним Ближним Востоком и классическим миром. Наша банальная манера отделять Грецию от ее восточной прародины и сентиментально преувеличивать ее уникальные черты и новшества не позволяет нам открыто взглянуть на очевидные факты. Здесь перед нами широкое поле для исследований. Отнюдь не самой незначительной заслугой литературных находок в Угари-те является то, что они привели к исследованиям в этом направлении.

Общий характер ханаанской религии яснее всего обнаруживается в угаритской версии мифов о великом Баале. Однако из-за фрагментарности имеющихся у нас табличек единство и последовательность мифов остаются спорными. Тем не менее мощная основная тема ясна. Она неизменно описывает восхождение Баала на царство среди богов, его борьбу за власть с соперниками — бесплодными силами Яммом (Посейдоном — Океаном) и Мотом (Гадесом). Временные неудачи и конечная победа драматически воспроизводят цикл смерти и воскресения, увядания и расцвета. Баалу оказывает помощь пылкая Анат, к которой Эл, изгнанный подобно королю Лиру, обращается, и не без оснований, с упреком:

О дочь моя, знаю, что ты необузданна,
Ибо нет среди богинь сдержанности.