В поисках божественной обители

На рисунках Сьюзен и Терри мы увидели уже знакомую нам стихию – два великих мифологических мотива: цикл жертвоприношения-смерти-возрождения и героического странствия от регрессивной власти природы, через дремучий лес, к дифференциации и индивидуации. Как могло получиться, что эти два подростка, становящиеся взрослыми, не прочитав и не узнав ни одной древней истории, смогли нарисовать эти образы? Единственный ответ заключается в том, что психика, которая раньше служила нашим предкам, теперь служит нам. Она спонтанно рождает эти образы, чтобы активизировать нашу энергию, направить ее и придать ей смысл. Если бы мы забыли эти образы, они бы канули в никуда. Как писал Рильке в седьмой Дуинской элегии,

Нет вселенной нигде, любимая, кроме как в нас.

Жизнь, преображаясь, идет, и внешний мир убывает[127].

Поэтому трансформирующая энергия все равно движет нами, осознаем мы это или нет. Насколько более осмысленной могла бы быть жизнь, если бы мы могли знать такие истории и согласовывать с ними свою волю и энергию?

ГЛАВА 4. В ПОИСКАХ БОЖЕСТВЕННОЙ ОБИТЕЛИ

Передо мной на столе лежит книга «Энциклопедия богов», написанная Майклом Джорданом. В ней приведено описание 2500 божеств, начиная с А-а, месопотамской богини солнца и А'аса, хиттитского бога мудрости, продолжая Игнерссуаком, богом моря у племени эскимосов, Яхве, древнееврейским богом-творцом, и заканчивая Зурваном, персидским богом времени и судьбы.

Оказывается, множество богов появлялись, становились «источниками света», а затем в течение нескольких эпох исчезали. Из предыдущих глав нам известно, что таинственная энергия, управляющая космосом, наполняла содержанием представления или верования, какое-то время в них сохранялась, а затем исчезала. Казалось бы, бессмертные боги тоже являются смертными. Такое суждение, даже при весьма приблизительном знании истории, очень беспокоит верующих.

Не случайно фундаменталисты, правое крыло института мировой религии, возникли после Второй мировой войны, когда число основных религиозных течений на Западе уменьшилось, а их общественно-политическое влияние заметно снизилось. Выступая перед Гильдией пасторской психологии в 1939 году в Лондоне, Юнг заметил, что очень многие люди утратили осмысленную связь с великими институтами Церкви и Власти. Так как Эго, ощущающее неоднозначность, испытывает дискомфорт, многих людей увлекли самые распространенные в тридцатые годы идеологии – марксизм и фашизм. А люди, которые не приняли эти идеологии, по мнению Юнга, интериоризировали свой экзистенциальный страх в виде невроза[128]

.

После Второй мировой войны, когда влияние церкви и государства продолжало снижаться, многие люди попали в сети светских идеологий: материализма, гедонизма, нарциссизма; другие присоединились к социальным институтам, которые могли снять психологическое напряжение, декларируя догматические истины. Один американский президент зашел так далеко, что стал утверждать, будто весь американский народ страдает душевной болезнью; за публичное выражение крайних сомнений в душевном здоровье нации он подвергся уничижительной критике. На восемь лет его сменил голливудский актер, который, играя на чувствах американцев, провозгласил: «Америка вновь крепко сидит в седле», а многие другие народы принадлежат к «империи зла». Снова вошла в употребление старая черно-белая система ценностей.

Люди, принадлежащие к правому идеологическому крылу, были так напуганы неоднозначностью, самоанализом и разницей культур, что стали жестко защищать свою мораль и оказывать влияние на политику своим количеством и пропагандой, опирающейся на популизм. За такой активностью скрывается фанатизм и одержимость страхом. Потребность в настойчивом утверждении истинности своих ценностей и принуждении своего соседа принять их возникает лишь под влиянием демона сомнений. В период личностного и культурного кризиса резко снижаются сила духа и зрелость, необходимые для того, чтобы выдержать напряжение противоположностей, которое является лучшим тестом на психическое здоровье. Разумеется, не религия собирает сотни и тысячи людей на ралли и трубит о своей идеологии, хотя и она тоже вносит в это немалый вклад. Бог, которого телевизионный проповедник назвал личным исповедником, – это не Бог, а культурный или личностный артефакт. Как мы уже знаем, такое «оживление» образа бога граничит либо с наивностью, либо с идолопоклонством.

Не менее наивны люди, которые думают, что они живут без богов, проповедуют светские наслаждения или с детства с презрением относятся к теологии. Вот что писал об этом Юнг: