В поисках Дерева-Метлы. Короткие мысли отшельника из Соломенной сторожки

Например, Тверская. Чудо что за улица! И магазины, рестораны, банки один за другим такие, что сердце чуть не разрывается от восторга по поводу Москвы. Есть, например, в Цюрихе Банхофштрассе, где тоже магазины, банки и рестораны, но по сравнению с Тверской это заплёванная Скотопрогоньевская улица. А гостиница «Москва»! Покажите мне где-нибудь такую гостиницу. Не покажете. И вообще, где-нибудь, кроме Москвы, премьер-министр, президент, хотя бы даже монарх или папа римский, сидит в такой резиденции, как Кремль? Елисейский дворец по сравнению с его магнификатом – ничтожество. Про Ватикан, Квиринал и Бакхаус и говорить нечего.

Так что приехал я в психопомпном состоянии в «Дубки», в «Магнолию», и купил там «Хинкали элитные», потому что готовить ничего не хочется. Буду их есть с соевым вьетнамским соусом, который прихватил с собой из Фессалоник – его греки-ромеи привозили в неограниченном количестве, когда я заказывал суши в Mongo Food.

8 апреля

ХАХАКИГИ

Пять месяцев назад я побывал в Японии, надеюсь скоро снова там оказаться. Вот и думаю о ней ежедневно. Поэтому ниже – идиотский перевод кусочка из гениальной «Повести о Гэндзи» Мурасаки Сикибу, которую, думаю, японские школьники ненавидят ещё более люто, чем российские – «Евгения Онегина». Японский язык, ясно, я не знаю. Перевод – результат того, как это переведено на русский, английский, французский, итальянский и польский. Подстрочник, короче.

Пень Дерева-Метлы

Но настоящая японская драгоценность у меня есть. Это кусочек коры, отодранный от пня Дерева-Метлы, сгоревшего от удара молнии много-много лет назад. Взобраться на гору, где пень, я уже не мог, но мои друзья Вакана и Сосэй туда вскарабкались и принесли мне эту священную реликвию. Думаю, её надо вернуть по реституции в Японию: кому она нужна в России?

Но у меня есть ещё одна memorabilia miraculosa[32] – зажигалка. В Киото у меня умерла зажигалка, привезённая из Москвы, и я забежал в какой-то сувенирный магазинчик. Попытался объяснить словами и жестами, что мне надо что-то, от чего можно прикурить сигарету.

Священные статуэтки Дзизо, который помогает людям обрести кров и иметь хлеб насущный. Храм Хорю-дзи

Старенькая хозяйка заулыбалась и сперва предложила мне веер, потом бутылочку саке и какие-то конфетки. Потом радостно засмеялась и вручила мне зажигалку – двенадцать сантиметров ростом, с изображением гейши, прикрывшейся веером.

Я от неё сейчас прикурил сигарету. Её, уверен, в России вполне можно оставить.

Из «Повести о Гэндзи»

Он замолчал. Вздохнул и прошептал:
«Хахакиги стоит далеко-далеко на одинокой горе.
Как метла, своими ветками ловит облака.
Подойдите к нему: его нет, оно – туман.
Не дано нам узнать вкус его тени».
Она в полусне ответила:
«И я, как Дерево-Метла, одна расту в далёкой долине
Сонохара.
Подумать о Вас? Нет, не осмелюсь. Прощайте».

9 апреля

СТЕРЕОТИПИЧЕСКОЕ

Не хотите мне верить – не верьте. Но это было. Потому что в жизни может быть всё, что мы можем представить.

Я зашёл в «Магнолию» за покупками, стою в очереди к кассе. Очередь очень странная, потому что состоит только из мужчин.

Первый мужчина – африканец. Он покупает бананы. В расизме я вроде не замечен, и я же не виноват, что он покупает бананы? Второй мужчина – китаец. Он покупает рисовую лапшу. Третий мужчина – русский. Он покупает водку и селёдку. Четвёртый мужчина – молодой кавказец спортивного вида, с битловской стрижкой и заботливо возделанной бородкой. Он покупает апельсиновый сок и пачку лёгких «Мальборо». Странно: если он спортсмен и соблюдает, то зачем курит?

Приходит мой черёд, я же тоже вроде мужчина? Нет, я какая-то сволота и космополит безродный. Потому что набор у меня такой: ветчина, простокваша, корейская капуста и бутылка «шираза» из Южной Африки.

ПАМЯТИ КУРТКИ

Году в 97-м, что ли, но когда президентом точно ещё был Ельцин, я на рынке возле метро «Тимирязевская» купил джинсовую куртку загадочной марки Marlborough. Кто и где, узнать бы, её сделал?

Уже не узнаешь. Но кто и где бы её ни сделал, он это сделал хорошо. В начале времён она была тёмно-тёмно-синяя, почти чёрная, и я в ней болтался по России, Тунису, Крыму, Армении, Мальте, Израилю, Кипру, Испании, Швейцарии, Германии, Греции, Литве, Италии, Турции, Венгрии, Чехии, Австрии, Словакии и, насколько помню, Хорватии.

Под действием солнца, ветра и стирок она стала почти белая. Часть пуговиц обвалилась, манжеты и воротник обтрепались, но я продолжал ходить в ней, пока на правом рукаве не образовалась большая дыра.