В поисках единственной

Я злилась. Я сейчас была похожа на разъяренную тигрицу, у которой обидели детеныша. По правде, так и было. Вика закрылась в гостевой комнате, едва после обеда придя. Даже спросить не успела, как прошел ее первый рабочий день у Димы. Слышала из-за двери глухие рыдания. Младшие дети чувствовали настроение, поэтому играли между собой и старались на глаза не попадаться. А я ждала его. Время тянулось невообразимо медленно. Только хлопнула входная дверь, выскочила ему навстречу, отмечая, что он слишком рано пришел. Часы едва отбили восемь вечера. Дима положил ключи и вскинул подбородок, непоколебимо смотря в глаза. По нему было видно, что свою стратегию менять не собирается.

— Что ты ей сделал? — прошипела, скрещивая руки на груди. Мне хотелось кинуться на него и побить за то, что заставил дочь плакать.

— Тон смени! — прошел в кабинет, даже не замедлил шаг возле меня. Не ожидавшая такого ответа, поспешила за ним. Он снял пиджак, повесил на спинку кресла, включил компьютер, полностью игнорируя мое присутствие.

— Она пришла сама не своя, вся в слезах, с признаками истерики. Я, не зная причину, придумываю себе бог весть что!

— А ты поменьше фантазируй в своей голове, сразу легче станет жить! И ничего страшного от размышлений не случится. Глядишь, поймет, что значит реально работать!

— Дима, она еще ребенок!

— Да у тебя они все дети! — он с шумом швырнул папки на стол из своего портфеля, глаза его зло сощурились. — Ей будет через две недели пятнадцать! Пора увидеть в ней взрослого человека, а не ребенка, учить отвечать за свои поступки, за свои действия, и если подставляешь другого человека, уметь признаться, а не трусливо прятаться!

— Я не понимаю…

— А чего понимать! Большого ума не надо, чтобы удалить подчистую проект! Нам его сдавать через два дня!

— Ну, подумаешь, задержите срок сдачи. Это не повод доводить ее до истерики! — пожала плечами, не видя большой трагедии. Его лицо застыло, он засунул руки в карманы брюк, на скулах заходили желваки. — Я уверена, что ты на виду у всех отчитал, унизил, раскритиковал, а мог бы вызвать в кабинет и спокойно пожурить за такую оплошность.

— Я бизнес и личные отношения никогда не смешиваю! — твердо отчеканил стальным голосом Дима, темнея лицом.

— Дима, она тебе дочь, ты мог мягче к ней подойти, чем к обычным сотрудникам!

— Она мне не дочь! — его слова стали для меня, как пощечиной. И то, мне кажется, от реального удара было б не так больно, как сейчас. Я отшатнулась, расширив глаза. — Ника! — воскликнул Дима, когда выбежала из кабинета. Слезы текли по лицу, мне хотелось где-то спрятаться, как Вика. Влетев спальню, заперлась в ванной. Меня била мелкая дрожь от стресса. В голове звучал холодный голос Димы: «Она мне не дочь!». Приложив ладонь ко рту, прикусила ее зубами, дабы не закричать.

— Ника! — ручка дернулась. — Я не то имел ввиду…

— То! Ты все эти годы мысленно даже не пытался стать ей родным, для кого эта показуха? — поставила руки на столешницу с раковинами, смотря на плитку. За дверью тяжело вздохнули.

— Я неправильно выразился! Но ты должна была понимать, в каком я состоянии! Ты же знаешь, когда я злой, говорю, не подумав.

— Ты унизил моего ребенка! — голос дрожал, подойдя к двери, резко ее открыла. Он отошел назад. Смотря ему в глаза, спросила: — Если бы на ее месте была Дана или Арсений, ты бы точно так же поступил? — стоя за дверью, спросив его об этом, не увидела б мелькнувшую тень в его глазах. Он бы соврал или слукавил. А сейчас просто молчал. Пройдя мимо него, села за трюмо, взяла расческу и стала расчесывать волосы. Он подошел сзади, попытался положить руки на плечи, но, встретившись со мной взглядом, замер. Сейчас он мне казался чужим, смотрела на него и не понимала, где ошиблась. Неужели все эти годы обманывала себя по поводу отношений Вики с Димой! И нет там никакой любви?

— Я бы хотела, чтобы сегодня ты спал в другой комнате, — заметила, как Дима приподнял бровь, уголок губ иронично изогнулся в усмешке. Он и не думал выполнить мою просьбу. Повернувшись к нему, стараясь не показывать, как меня ранит сложившаяся ситуация, тихо произнесла: — Тогда уйду я! — обида, нанесенная неосторожными словами, еще долго не даст мне спокойно реагировать на Диму, на Вику. Я буду с подозрением на них смотреть, искать в каждом слове, жесте, взгляде не прямой смысл, а скрытый.