В поисках Эльдорадо

Продвигаясь дальше на юг, испанцы добрались до западных склонов Сьерра-Мадре, дымившихся от пожарищ. Местные индейцы рассказали, что на их земле бесчинствуют белые люди – охотники за рабами.

В марте 1536 года Кабеса де Вака вышел к лагерю испанских кавалеристов. Одетый в шкуры человек совершенно дикого вида представился королевским прокурором, попросил пришедших в замешательство соотечественников засвидетельствовать год, месяц и день их знаменательной встречи и потребовал прекратить охоту за рабами на основании королевского указа. Королевского прокурора проводили до испанского поселения Кульякан в северной Мексике, а оттуда в Мехико – к вице-королю.

Кабеса де Вака прошел пешком около 6000 километров, первым из европейцев пересек Северную Америку с востока на запад. В 1537 году, после десяти лет странствий по Новому Свету, он вернулся в Испанию.

В царство сыновей Солнца

В 1513 году испанский конкистадор Васко де Бальбоа совершил переход через джунгли Панамского перешейка и открыл Тихий океан. Местные индейцы с побережья щедро одарили пришельцев жемчугом, который ценили не более чем ракушки, но испанцев в первую очередь интересовало золото. На все вопросы белых людей индейцы указывали на юг. Там лежала, по их словам, несметно богатая золотом страна Биру.

Преемники

Через десять лет поисками Биру занялись ветераны испанских завоеваний в Америке Франсиско Писарро и Диего де Альмагро. Финансистом конкистадоров стал богатый и влиятельный священник Эрнан Луке, наживший от грешных и безгрешных дел круглый капитал. Губернатор Панамы Педро Авила благословил союз двух шпаг и денежного мешка за четвертую часть ожидаемых сокровищ.

Через тернии к цели

В течение трех лет Писарро и его компаньоны организовали несколько экспедиций. Оставляя за кормой неизвестные моря, блуждая в непроходимых бесконечных болотах, прорубаясь через увитые лианами тропические леса, штурмуя вздымающиеся Кордильеры, испытывая лишения и болезни, отражая нападения индейцев, с каждым годом испанцы приближались к заветной цели. В одной из стычек Писарро получил семь ран, а Альмагро лишился глаза. Но чем дальше они проникали на юг, тем больше золота находили у прибрежных индейцев, и тем яснее им виделись картины сказочно богатого индейского царства.

Желанный берег

В 1527 году конкистадоры пересекли экватор и достигли окраин страны, в которую так стремились. За узкой береговой полосой, с селениями, тучными нивами и фруктовыми садами, показался приграничный индейский городок. Приветливые горожане, увешанные золотыми украшениями и драгоценными камнями, встретили белых путешественников без страха. В их спокойствии чувствовалось сознание собственной силы. Они подтвердили слухи о громадных размерах и богатствах своей страны и о могуществе инков – сынов Солнца, которым она принадлежала.

Выбор конкистадора

Писарро отправил Альмагро в Панаму за пополнением и припасами, а сам перебрался на прибрежный остров Гальо, где терпеливо ждал возвращения кораблей.

Остров был почти лишен растительности, живности и естественных укрытий. Жара сменилась сезоном дождей, одежда сгнила, испанцы питались крабами, моллюсками, змеями, проверяя каждый раз на себе степень съедобности продукта. Пронизывающая сырость пробирала до костей. От голода и тропической лихорадки умерла большая часть солдат.

Когда наконец к острову причалил испанский корабль, вместо Альмагро на землю ступил незнакомый капитан. В Панаме произошла смена власти. Губернатор Авила умер, а его преемник решил положить конец сомнительным проектам. Командир корабля передал Писарро приказ нового губернатора де Риоса немедленно возвращаться.

Большинство конкистадоров обрадовалось возможности вернуться и прекратить игры в прятки со смертью, но только не Писарро! Он извлек меч из ножен, провел им черту на песке и произнес речь: «Кастильцы! По эту сторону вас ждут почести, слава и богатство, по ту – прозябание и нищета. Выбирайте!»

С Писарро остались тринадцать самых верных товарищей. Капитан панамского корабля взял на борт остальных, оставив не подчинившихся приказу без припасов – на произвол судьбы.

Дымок бунта