В поисках фресок Тассили

Клод Гишар, 23 лет. Греноблец. Бывший питомец Академии художеств в Гренобле и Париже. Специалист по фрескам, принимал участие в росписи многих церквей в районе Альп. Тип подмастерья художника с бородкой и длинными волосами, с виду благодушен. Настолько чувствителен, что ему делается дурно при виде убиваемой на его глазах мухи, что, увы, потом случалось довольно часто (16 месяцев в Тассили излечили его). Великий труженик и не менее великий курильщик трубки.

Жак Виоле. Его 20-летие праздновали в Тассили. Парижанин, бывший ученик Училища прикладного искусства. До нашей экспедиции расписывал глиняную посуду "а ля Пикассо" в Валлори. Особые приметы: рост 1,92 метра, размер обуви 46. Вырос несколько быстрее, чем следовало. Слишком молод, чтобы иметь прошлое.

Джанни Фрассати, 23 лет, итальянец. Бывший ученик Миланской академии художеств. Некоторое время жил в Париже. Очень талантливый художник-портретист. Был одним из группы художников, которым позировала Джина Лоллобриджида. Неплохо заработал на портрете этой красивой артистки, продав его одному из ее поклонников. Однако это не мешало ему — неблагодарный! — предпочитать Софи Лорен. Сложен, как зеркальный шкаф, рост 1,87 метра, вес около 105 килограммов. Надеется стать изящным, что произойдет неизбежно. В Париже он делил с Клодом Гишаром мастерскую и трапезу, состоящую обычно из спагетти.

Филипп Летелье, около 20 лет. Парижанин. Фотограф и кинооператор экспедиции. Получив воспитание в школе Наткина, фотографировал тысячи парижских детишек. Это — "ветеран" экспедиции. Во всяком случае так считает он сам.

Мне очень хотелось бы внести в список имя моего товарища Бренана, но за месяц до нашего отъезда он умер во время сердечного приступа у меня на руках. Все произошло в течение нескольких минут. Я очень тяжело пережил эту ужасную потерю, положившую столь неожиданный конец нашей 20-летней сахарской дружбе.

Подготовка к экспедиции заняла несколько месяцев. Нам нужно было продумать все до мелочей: экспедиции в течение нескольких месяцев предстояло жить и работать, переезжая с места на место в труднодоступной, совершенно пустынной местности. Прежде всего — проблема экипировки членов экспедиции. Нужно было учесть очень резкие колебания температуры — от плюс 50 °C в тени летом до минус 10 °C зимой.

Не менее важно было решить вопрос о техническом снаряжении. Для предстоящей работы требовались складные лестницы, столы и разные принадлежности для рисования, запас бумаги (700 квадратных метров), краски, кинокамеры, фотоматериалы и т. д. Размер столов для рисования был очень велик — 4,8 метра, и, когда я ввел в курс дела Брейля, он воскликнул, воздев руки к небу: "Но как вы доставите весь этот груз в Тассили?" Наконец, нужно было подумать о снабжении, а это означало тысячи вещей, жизненно необходимых для экспедиции: от пенициллина и консервного ножа до машинки для стрижки волос. Весь этот груз, весом 3 тонны, был сложен в одной из комнат Музея Человека[12]. Нужно было переправить эти 3 тысячи килограммов за 4 тысячи километров, и притом, если возможно, даром — в целях экономии наших средств. Мне удалось добиться этого благодаря содействию знакомого судовладельца.

Брейль, крупнейший знаток доисторического искусства, хотел принять участие в экспедиции, но, к сожалению, вынужден был отказаться от этого плана из-за преклонного возраста и большой занятости. Тем не менее он оказал нам большую моральную (а впоследствии и материальную) поддержку. Должен сознаться, что без него мы никогда не смогли бы преодолеть все препятствия, возникавшие на нашем пути. Он потратил много сил, представляя экспедицию в Париже, и можно сказать, что мы всегда ощущали его присутствие. С каждой почтой мы получали от него весточку, и сам он всегда был в курсе наших дел. Экспедицию опекал Музей Человека. Его директор, профессор Валуа, и заместитель директора, доктор Пале, пользуясь своим влиянием, всеми силами поддерживали мои планы, дружески и внимательно следили за их осуществлением. По ходатайству членов этнологической секции нам оказал материальную поддержку также Национальный научно-исследовательский центр.

В конце января 1956 года мы покинули Париж, чтобы несколько дней спустя оказаться в городе Алжире. В то время как наш трехтонный багаж грузили на военный грузовик, самолет одним махом доставил нас из алжирского аэропорта Мэзон-Бланш в Джанет.

В Алжире в последний момент к экспедиции присоединилась Ирен Монтандон, получившая диплом специалиста по берберскому языку и стремившаяся пожить среди туарегов, язык которых она изучала. В течение трех месяцев она была членом нашей экспедиции, взяв на себя большой труд исполнять обязанности ее секретаря.

Отныне живописный оазис Джанет у подножия Тассили и расположенный там военный пост остаются для нас единственной точкой соприкосновения с цивилизованным миром. Отсюда ежемесячно нам должны доставлять продовольствие.