В поисках героя. Часть первая

- Я был обязан делать четко и безукоризненно свою работу. Непонятно? Я объясню. Даже убивать ты должен совершенно, насколько можешь. - Евгений улыбнулся мягко. - Даже бить ты должен красиво и предельно эффективно. И никогда... - Теперь его улыбка превратилась в неприятную усмешку. - Никогда ты не должен терять контроль над собой, вот, например, как потерял сейчас его я, сев вот так некрасиво и неудобно... - И он снова несмотря на бронежилет, оружие и рюкзак, закинул ногу на ногу. - Я кстати не люблю без нужды мучить людей, но они наших ребят пытали не в пример страшнее.

- О ваших делах не доложили куда следует?

- Мы мучили врагов, - просто сказал Неверов. - Они не должны были сюда приходить, в нашу страну, угнетателями, и более того и еще более того, грязными и отвратительными убийцами.

- А-а, и чтобы оправдать себя перед собой, - Генрих расправил плечи, - дескать, мол, не месть руководит тобой, не страх и не обида, а стремление к высшей справедливости, стремление к наведению конституционного порядка, ты делаешь перед собой вид, что борешься с террористами вообще, а не с отдельными людьми конкретно.

- Я не делал вид! - возмутился Неверов, не соглашаясь ни с кем, и тем более с собой. - Я так думал и я так думаю. Эти люди все потенциальные боевики или их непосредственные пособники. Чтобы подавить в тех краях сопротивление, нужно зачищать их всех, да!

Генрих усмехнулся.

- Но никуда не делось, поверь, желание убивать. - продолжал Неверов. - Уверен, что оно не исчезло и у тебя, майор, сейчас слушающего меня. Это желание настолько сильно врастает в тебя, что становится неотъемлемой частью тебя, и отделить вас друг от друга - тебя и это желание - может только смерть.

- Ну, ну, продолжай. Пока я не совсем согласен с тобой.

- Убивая, ты, по сути, уравниваешься с богом. То есть ты можешь не только дарить жизнь, как и любой из людей, но и по своему усмотрению отнимать се. Мы все имеем право давать жизнь, а отнимать почему-то не имеем. Кто это придумал? Когда? И отчего это считается единственно верным? Может быть, все как раз наоборот. Я думаю, вот с чего все начиналось. Однажды, очень и очень давно, кто-то гениальный, отмеченный, посвященный убил себе подобного и ощутил при этом мощный приток жизненных сил, ощутил радость жизни, своей жизни, и перестал тотчас бояться того, чего боялся раньше, стал спокойней засыпать и легче просыпаться, и, наконец, стал любить свою смерть, а значит, освободился от самой что ни на есть мучительной мысли, раздирающей всю человеческую жизнь, - мысли о смерти. Тот человек решил тогда же, что те чувства, что он испытал и ощутил, могут испытывать и ощущать только избранные, такие, как он, но ни в коем случае не все, не все, это совершенно ясно.

И этот сверхчеловек, наверное, имевший тогда возможность влиять на жизнь людей, придумывать и утверждать законы, придумал закон, по которому убийство считается самым страшным преступлением на земле. Так оно было. Я не сомневаюсь в этом. Причины, способствующие принятию закона, были именно таковы. Но тем не менее, каковы бы ни бы, ли, закон был категорично правилен и необходим. Ты скажешь, что я противоречу сам себе, что я утверждаю сейчас совершенно противоположное тому, что утверждал несколько секунд назад. И окажешься не прав. Я объясню... Ощущение власти над собой и ощущение радости жизни после убийства дано почувствовать не каждому, более того это дано единицам. Большинство же людей мучаются после убийства. Убитые являются им ночами, грозят им бледными пальцами из проезжающих трамваев и автобусов, шепчут на ухо всякую ерунду ну и так далее. Другая же категория людей вообще ничего не чувствует после убийства, ну, замочил и замочил, мать его, козла вонючего. Сытно после этого обедают и обхохатываются, смотря 'Кривое зеркало'. И таких, и первых, и вторых, большинство, повторяю, большинство. Так вот этот закон для них. Даже не закон. А, скажем, диктуемая извне непреложная внутренняя установка. Для них, и только для них. А для людей, сознательно идущих на убийство, чтобы получить ощущение собственной мощи, для таких людей существуют совсем иные законы - это те законы, которые они устанавливают сами для себя... Ты, наверное, смеешься сейчас. Мысль твоя, ты скажешь, не единожды уже произнесена и не однажды написана, а значит, банальна. Согласен, банальна, Но тем не менее она является единственно верной, потому как со столетиями нисколько не изменилась. Вот так.

- Ну а чем закончились твои приключения в лагере?