В поисках Голема

— От настроения зависит, он же не олигофрен какой-нибудь, — ответила женщина, и, погладив сына, громко сказала, — Левушка, сейчас дядя спросит. Слушай дядю.

— Где ты взял нож? — произнес подполковник Шуселка медленно и внятно.

Дебил не обратил внимания ни на его слова, ни на мой перевод.

— Нет, так не пойдет, давайте вы, — сказал он мне.

— Левушка, где ты взял нож?

Парень склонил голову набок и махнул рукой:

— Там.

— Где там?

— Темно.

— Понятно, он нашел нож в темноте.

— Где был нож, Левушка?

— У тети, — парень сделал движение, но полицейские его держали крепко.

— Отпустите его, — приказал подполковник.

Как только полицейские отпустили парня, он принялся махать рукой назад. Присмотревшись, я воскликнула:

— Он показывает, как он вытаскивает нож, посмотрите сами!

Мать с отцом принялась тормошить парня:

— Лева, где был нож? Где ты его нашел? Где была тетя? Она лежала? Стояла? Ты ее ударил? Она тебя била? Говори же!

Из его бессвязных ответов выяснилось следующее: на Карни были блестящие браслеты, которые привлекли внимание парня. Он следил за ними взглядом, а когда Карни отошла за ротонду, то пошел за ней и увидел, что она лежит на земле, а в груди торчит нож. Нож он вытащил, положил себе за пазуху, потом снял с нее один браслет и вернулся к родителям. В завершении этого безумного разговора он полез в карман и достал оттуда браслет.  

— Заберите браслет как вещественное доказательство, — приказал подполковник Шуселка.

Парень стал плакать, размазывая слезы кулаком.

Его с родителями вывели в кабинет, а нас подполковник попросил остаться.

— Там еще есть русские, не знающие чешского, так что ваша помощь, пани и пан, может еще понадобиться.

Помощь, конечно, понадобилась — мы с паном Коном переводили, как заведенные: я — на русский, он — на чешский, но толку никакого не было. Все привлеченные по делу твердили одно: ничего не видели, ничего не слышали, а то, что Ашер сбежал с места преступления, показывает, что он убил свою напарницу.

Наконец, всех отпустили, взяв с них подписку о невыезде, и мы с паном Коном остались наедине с подполковником.

— А теперь, уважаемая пани Вишневскова, расскажите мне о своем попутчике и об убитой.

Мне пришлось рассказать о семье Марксов, о нашей встрече на обрезании (пан Кон и подполковник переглянулись, наверняка осуждая этот обычай), о предложении Карни ехать с ней переводчицей и о докладе в обществе потомков бен-Бецалеля.

— Где этот доклад? — спросил подполковник.

— Вот он, — ответила я, протягивая папку. — Но он написан по-русски, а оригинал — на иврите, в моем гостиничном номере.

— Оригинал вы нам отдадите тоже. Мы найдем специалистов по ивриту.

— Хорошо, — кивнула я. — Куда принести?

— Вас в гостиницу сейчас отвезет наша машина, вы передадите бумаги водителю. Можете идти, но подождите в коридоре пана Кона, его тоже отвезут домой.

Пан Изидор надолго не задержался — он появился минут через пять, и мы направились к машине. По дороге он прошептал:

— Пани Валерия, благодарю вас за то, что вы не рассказали о пакете. Полиции совершенно не надо об этом знать.

А я даже забыла о пакете, уставшая за такой длинный день.

*   *   *

В гостиницу около метро «Инвалидовна» мы доехали за двадцать минут.

— Вы подниметесь со мной? — спросила я полицейского, который представился подпоручиком Гржебиком.

— Хорошо, пани, — ответил он.

Пан Кон вышел из машины и сказал:

— Если позволите, я прогуляюсь с вами — насиделся в отделении.

Под удивленным взглядом портье (меня же сопровождал полицейский, да еще глубокой ночью) я нажала на кнопку лифта, и мы поднялись на четырнадцатый этаж.

— Присаживайтесь, я сейчас достану папку.

Подойдя к своему чемодану, я открыла его, и только хотела достать папку, лежавшую на самом верху, как поняла, что ее там нет. Я перерыла весь чемодан — папки не было.

Гости с интересом следили за моими манипуляциями. Я вытряхнула содержимое чемодана на диван.

— Смотрите сами — папки нет.

— Куда она могла подеваться? — спросил полицейский.

— Понятия не имею!

— Что-нибудь пропало еще?

— Подождите… Я не вижу своего ноутбука. Он не поместился в сейф, и поэтому я его спрятала в шкафу, закрыв одеялом. Одеяло на месте, а компьютера нет.

— Что там было? — всполошился пан Кон, и полицейский с подозрением посмотрел на него.

— Много чего. Мои документы, фотографии, текстовый файл с докладом.

— На каком языке?

— На русском. Я же переводила с черновиков пана Маркса, а писала на русском. А теперь ни черновиков, ни компьютера.

— Я должен связаться с подполковником Шуселкой, — сказал Гржебик и принялся вызванивать начальство.

Поговорив несколько минут, он повернулся ко мне:

— Пани Вишневскова, мы с паном Коном уйдем, а вы ложитесь, и никому не открывайте дверь. Утром сюда приедет следственная бригада, и все хорошенько обследуют. Вам понятно?

— Понятно, — кивнула я. У меня не осталось сил. Единственное желание было свалиться на диванчик и заснуть.

Мои гости ушли, я удостоверилась, что дверь заперта и отправилась к диванчику в салоне. Но мне пришла в голову мысль, что я прекрасно высплюсь в спальне, так как никого нет, упала и заснула в полете над подушкой.

*   *   *