В поисках Янтарной комнаты (Сборник)

– А я уже подумала, что никого нет дома, раз так долго не открывают.

– Я была в душе, – она смотрела всё так же недоверчиво. – А кто Вы?

– Ой, прошу прощения, я не представилась, – спохватилась Настя. – Меня зовут Анастасия. Мы можем пройти в квартиру и поговорить?

– О чём поговорить? – женщина ещё не понимала, чего же именно от неё хотят.

– Понимаете, я сейчас пишу статью о психиатрических больницах, – начала на ходу придумывать Настя. – А вчера я наткнулась на Ваше письмо в интернете, в котором Вы жалуетесь на одну из них. Вот я и хотела с Вами обсудить этот вопрос.

Ах, вот почему Вы пришли, – смягчилась женщина. – Тогда проходите.

Она отошла в сторону, и Настя зашла в квартиру.

Глава 44

Оказавшись в коридоре, она попыталась определить, есть Борис в квартире или нет. Квартира была маленькая, однокомнатная, но всё-таки были места, где запросто можно было спрятаться. Настя прислушалась к своим внутренним ощущениям, и они подсказали ей, что в квартире больше никого нет.

– Проходите туда, не разувайтесь, – женщина показала рукой в сторону комнаты.

Настя зашла в комнату и села на кресло. Ангелина Константиновна зашла следом и села на соседнее кресло. Настя внимательно посмотрела на неё. Глаза у женщины были печальные, безжизненные. И было пока не понятно, то ли она грустит, то ли у неё что-то не в порядке с психикой. С этим нужно было ещё разобраться.

– Так вот, Ангелина Константиновна, как я уже говорила, я пишу статью о психиатрических больницах. А если быть точной, то о различных незаконных действиях персонала этих больниц. Я собираю истории самых разных людей, которые столкнулись с произволом и беззаконием, и которые не смогли найти поддержку со стороны государства. Вчера я совершенно случайно наткнулась на Ваше письмо, и оно меня очень заинтересовало. Но в нём изложено всё кратко, без каких-либо подробностей. Не могли бы Вы поведать мне свою историю полностью? Как я понимаю, государство в этом вопросе и Вас оставило один на один с произволом? Я уверена, что моя статья обязательно поможет Вам и другим людям, попавшим в беду, добиться справедливости.

– Было бы замечательно, если бы произошло так, как Вы говорите, – ответила Ангелина Константиновна. – Я, если честно, уже совсем отчаялась.

Настя приготовилась внимательно наблюдать за ней, чтобы не упустить ни одной детали. Важно было понять, действительно ли у неё есть сын и его забрали незаконно на принудительное лечение, или всё-таки это мать Бориса, и она сама не совсем здорова.

– Так что всё-таки произошло? – спросила Настя.

– Мы жили с сыном спокойно, никому не мешали. Правда, он был довольно замкнутым и почти ни с кем из сверстников не общался, но школу закончил с хорошими оценками. Особенно он увлекался историей, он её очень любил. Вы ведь прочитали в письме, что мы с сыном являемся потомками Распутина?

– Конечно, – ответила Настя. – Вы писали, что из-за этого его и забрали. Неужели это правда, что Вы – потомки Распутина?

– Да, это на самом деле так, – произнесла женщина с серьёзным видом. – У Распутина была связь на стороне, и родился сын. И наша семья пошла от этой линии. Мне родители об этом с детства говорили, и своему сыну я с детства рассказывала то же самое.

Ангелина Константиновна тяжело вздохнула:

– После того, как мой сын закончил школу, я стала замечать за ним некоторые странности. Он что-то бормотал себе под нос, как будто с кем-то разговаривал. Когда я спросила его, с кем именно он говорит, он сказал мне, что с отцом. А ведь я долгое время растила его без отца. Потом он сказал, что его отец – Распутин. Я пыталась его переубедить, говорила, что он только лишь наш далёкий предок, но сын и слушать не хотел, злился на меня из-за этого. Ну, я и махнула рукой, ведь ничего плохого он не делал.

У неё по щеке скатилась слеза, и она вытерла её рукавом.

– А потом кто-то узнал об этом, и вызвал санитаров. Они скрутили моего сына, увезли и заперли в психушке. Это было больше двух лет назад. Поначалу я ходила к ним, умоляла отпустить, потом требовала, но его не отпускали. Правда, видеться мне с ним иногда разрешали. Примерно раз в месяц я приходила к нему, он плакал и просил забрать его домой. А полгода тому назад свидания совсем запретили. Они сказали, что это опасно, потому что он буйный.

Она закрыла лицо руками и заплакала. Настя же обдумывала сказанное. Было похоже, что женщина вполне адекватная и говорит правду. Внезапно Настю посетила мысль спросить имя сына. Странно, что она раньше не пришла к ней в голову.

– Ангелина Константиновна, а как зовут Вашего сына?

– Ой, что Вы, – махнула рукой женщина. – Я уже и забыла его имя. Когда сын решил, что его отец Распутин, он запретил мне называть его прежним именем.

– Как же Вы к нему обращались? – спросила Настя.

– Так и обращалась, просто сын, – пожала плечами Ангелина Константиновна.