В поисках Ханаан

— Вы, ей-богу, как ребенок, Зоечка Петровна. Что ж вы ее жалеете все время? Она сейчас счастлива. Они с Виликом столько лет тянули эту канитель. Вы не замечали, она скрытная. После каждого свидания месяцами приходила в себя. И каждый раз клялась: «Это конец!»

— Понимаешь, — Зоя Петровна запнулась, — Симочка со мной всегда как ежик. Колючки растопырит — не подходи.

— Знаю. У меня с отцом тоже так. После того как мамы не стало, он совсем одичал. Верите, я у него иной раз и не присяду. Лекарства отдам, продукты выгружу — и к двери. Он еще торопит меня: «Иди! Иди! Меня работа ждет». У него идея фикс — наверстать упущенные годы. А что родной дочери не с кем словом перемолвиться, ему невдомек. Здесь без семьи, сами знаете, волком взвоешь.

В этот вечер Зоя Петровна долго не могла уснуть. Ворочалась с боку на бок, думая о дочери и виня себя во всех смертных грехах: «Ты не мать! Ты — слепая лошадь! Всегда все делала невпопад. Приставала со своими рассуждениями, обижалась, что девочка тебя не слушает. Требовала задуматься о будущем, создать нормальную семью, родить ребенка. А она или молчала, или огрызалась, или отшучивалась, скрывая правду».

Ночью ей приснился изможденный ребенок с маленькой лысой головкой и громадными, в пол-лица, черными глазами. Она держала его, крепко прижимая к груди и баюкая. Потом где-то глухо ахнуло. Кто-то крикнул: «Стреляют!» Ее понесло вместе с толпой. И уже на бегу она почувствовала, как сверток с ребенком выскальзывает у нее из рук.

Зоя Петровна проснулась вся в поту. Кто-то отчаянно колотил в ее дверь, сопровождая каждый удар выкриком «Аут!». Она с раздражением подумала, что это опять дебоширят бывшие жильцы. Выглянула в окно. Чернильно-бархатную темень ночи разрезали лучи прожекторов. В отдалении толпились люди. В это время опять начали ломиться в дверь. «Акция!» — внезапно мелькнуло у нее в сознании. Словно во сне, она схватила старый Симочкин школьный портфельчик, в котором хранила документы, достала из шкафа, из-под стопки белья деньги. Грубый мужской голос рявкнул «Go out!» — выходи. Вслед за этим ударили чем-то тяжелым по двери.

Торопливо сметя из холодильника в пакет какие-то продукты, она напялила на себя старое зимнее пальто, привезенное еще оттуда. Затем обвела взглядом комнату, открыла один за другим оба замка, сбросила цепочку и ступила в опасную тьму коридора. Чьи-то руки подхватили и поволокли ее вниз по лестнице.

Она очнулась на улице, в толпе. Повинуясь инстинкту, внезапно пробудившемуся в ней, стала продираться в самую гущу. Мужчина в черной форме, став в луч прожектора, достал из нагрудного кармана вчетверо сложенные листы. «Нужно отступить в темноту. Сейчас начнут перекличку», — мелькнуло у нее в сознании, и она попятилась в темь. Трое помощников, видно, чином пониже, но тоже в форме, подталкивая и напирая, пытались выстроить толпу в два ряда.

— Джордж Алкальдо, — выкрикнул мужчина в форме.

Из первого ряда кто-то откликнулся. К нему тотчас подскочил один из помощников, взял под руку и повел в сторону стоявшего поблизости автобуса. Она сжалась, точно стараясь стать еще незаметней, и осторожно отступила еще на шаг. «Лесок направо, за ним полотно железной дороги. А вдруг там овчарки?» — мелькнуло у нее в сознании.

— Антони Алмоза… Лиса Беланни… — выкрикивал мужчина со списком.

Люди один за другим исчезали в чреве автобуса. «Что же делать? — заметалась она. — Симочка даже не узнает, что со мной случилось».

Внезапно послышалось: «Маркус Гутман». Она вздрогнула, начала проталкиваться вперед. Запнувшись в темноте, толкнула кого-то локтем. Когда наконец вырвалась из толпы, высокого худощавого старика с накинутым на плечи пледом уже вели по направлению к автобусу. Забыв о страхе, она попыталась было рвануться за ним. Но ее поставили в строй. И тотчас услышала рядом русскую речь.

— Куда прется? Ведь ясно сказано: эвакуированы будут все.

Зоя Петровна оглянулась и севшим от страха голосом спросила:

— Скажите, что происходит? Куда нас собираются везти?

— В гостиницу, — ответили ей из темноты, — разве вы не знаете? Вам что, не сказали в чем дело? Эти сволочи, которых отсюда выселяют, пытались вывести из строя лифт. Сработала пожарная сигнализация.

— Да-да, конечно, — прошептала она и, прижимая к себе портфельчик, бессильно опустилась на бровку тротуара.

Сознание толчками стало возвращать ее к действительности. Уже начало светать. В сером тумане проступали контуры пожарных машин, скорой помощи, нижние этажи дома-башни и чахлый придорожный лесок. В утреннем воздухе раздался звон колокола, затем низкий гудок и грохот колес проходящего мимо состава. И тут Зоя Петровна услышала, что выкликают ее фамилию. Она встала, оглянулась и побрела к вновь подкатившему автобусу. Предыдущий, наполненный людьми, дав короткий сигнал, набирал скорость.