В поисках христианской свободы

Я не сомневаюсь, что некоторые лица после ухода из организации Сторожевой башни начинают злословить её, выступают с грубыми и резкими нападками на её руководителей. Как отмечается в отрывках из писем, цитировавшихся в предисловии к этой книге и в прочих сообщениях, многих других людей (надеюсь, что большинство) такое отношение отталкивает. С другой стороны должно быть очевидно, что просто прямо заявлять о своем обоснованном несогласии с решениями и толкованиями руководителей организации ни в коей мере не равнозначно тому, чтобы «бить» этих руководителей. Если бы это было так, то мы должны были бы считать, что всенародная проповедь апостолов являлась «избиванием» синедриона. И когда сегодняшнее Общество Сторожевой башни публично сообщает о жестких, однобоких решениях, которые правительственные органы или представители власти иногда принимают в отношении Свидетелей Иеговы, когда руководители Общества протестуют против подобной несправедливости или выступают против неё в судах (что происходит регулярно), то мы должны считать все это равнозначным «избиванию» правительства.

Если говорить о притче Иисуса, то понятно, что кто–то должен был сообщить господину о заносчивом поведении злого раба во время его отъезда. По этой причине, если кто–либо привлекает внимание к злоупотреблениям «злого раба», рассказывает о его неправильном, недобром отношении к другим домашним слугам, это нельзя считать «избиванием» обидчика. Напротив, если подобное разоблачение совершается из правильных побуждений, то оно говорит о совершенно оправданном небезразличном, заботливом отношении сообщившего к благополучию других, о его желании исправить ошибки, положить конец несправедливому отношению.

«Избивание» же, в свою очередь, относится совершенно к другому. Оно проявляется тогда, когда руководитель (или раб, возомнивший себя таковым) превозносится над другими, относится к ним с пренебрежением. Он ведет себя так, словно ему закон не писан, словно «день расплаты» для него никогда не наступит, словно он не обязан будет отчитаться перед своим хозяином за высокомерное, надменное отношение к тем, кого он должен кормить, выполняя свою обязанность добросовестно и скромно. Он полагает, что даже если допустит ошибку (например, будет подавать слугам испорченную пищу), то это сойдет ему с рук. Обладающий подобным отношением и служащий с таким духом раб уверен, что другие не имеют права жаловаться на его безответственность. Он считает, что проявляющим недовольство недостает уважения к его власти, и что он должен их за это наказать, подвергнуть избиению. Думаю, что, поразмышляв над этой притчей, мы придем к выводу, что примеров такого поведения сегодня предостаточно во многих религиях.

В притче Иисус упомянул, что неверный раб «ест и пьет с пьяницами». Хотя некоторые действительно устраивают буквальные «пьяные скандалы» (1 Тимофею 3:3), Библия часто говорит о пьянстве в переносном смысле. Такое «опьянение» может принимать несколько форм. Пророк Исаия называет деспотичных религиозных руководителей древнего Израиля, которые ощущали себя безнаказанными за свое высокомерие, «пьяными» «хульниками»[217].

Таким образом, люди могут «опьянеть» от власти, от чувства собственной значимости. Наряду с буквальным пьянством, неверный раб вел себя подобно человеку, опьяненному верой в собственное превосходство. Тех, кому он должен был служить, он считал никуда не годными людьми. Люди, получающие для себя обширные полномочия и власть, нередко попадают в эту ловушку. Ее можно избежать, только прилагая постоянные, сознательные усилия. Это относится как к отдельным людям, так и к организациям.

Как было показано в этой главе, проблема состоит не столько в том, что толкование Общества Сторожевой башни применяет выражение «верный раб» исключительно к «классу» людей. Возражения касаются в основном того, что эта притча используется для того, чтобы упрочить контроль правящей структуры, внушить страх «рядовым» членам, пресечь их возражения против диктатуры «элитарного» кружка руководителей, наделить постановления последних авторитетом, равным Божьему, в независимости от того, соответствуют они Писанию, или нет. Такое истолкование притчи противоречит её основному уроку: уважительно, скромно, ответственно и добросовестно служить нуждам других людей, являющихся слугами одного и того же Господина.

Эта притча должна побудить нас серьезно и глубоко задуматься над собственным отношением к другим. Любая самонадеянность, высокомерное отношение, выказывание воображаемых «регалий» и прав на господство над другими, склонность наказывать тех, кто не выполняет наши указания или не разделяет нашу точку зрения — все это, несомненно, говорит о том, что в своем сердце мы «откладываем» день отчета перед Господином. В первом веке такое отношение было свойственно Диотрефу, высокомерно и нетерпимо относившемуся к другим членам собрания и изгонявшего тех, кого он считал угрозой собственной власти[218].