В поисках христианской свободы

Сравните такие рассуждения и упор на соблюдение формальностей с рассуждениями Общества Свидетелей Иеговы в вопросах некоторых видов медицинского лечения. В статье «Вопросы читателей» в «Сторожевой башне» за 1 марта 1989 года [1 августа 1989 года, русское издание — прим. перев.] обсуждается способ, при котором часть крови пациента берется у него перед операцией для хранения и использования во время операции или после нее. В статье категорически заявляется, что «Свидетели Иеговы ОТКЛОНЯЮТ этот метод». Почему? Потому что «кровь определенно не является больше частью данного лица». Приводится стих из Второзакония 12:24, где говорится, что кровь убитого животного нужно выливать на землю. Почему–то считается, что закон, когда–то касавшийся убитых животных, относится теперь к методам лечения, при которых хранится кровь живых людей.

Но затем в статье обсуждается другой метод лечения, при котором во время операции кровь пациента направляют в аппарат «сердце–легкое» или в гемодиализный аппарат («искусственную почку») для обогащения крови кислородом или фильтрации перед тем, как кровь возвращается в тело пациента. В статье читателям сообщается, что в отличии от метода, описанного ранее, этот метод христиане могут считать допустимым. Почему? Потому что они могут рассматривать его «продолжением своей кровеносной системы, по которым кровь могла проходить через искусственный орган», и потому считать, «что кровь в этом замкнутом цикле все еще являлась их частью и не было необходимости „выливать“ ее».

Насколько отличается такое искусственное «продолжение» кровеносной системы от «продолжения» расстояния субботнего пути, позволенное раввинами, если формально создать второй искусственный «дом»? И есть ли разница между тем, когда мы считаем, что кровь все еще находится в «замкнутом цикле» при проходе через искусственные органы и тем, когда для того, чтобы формально исполнить закон, раввины позволяли создавать «замкнутый цикл» из домов, построив для них общие ворота? И в древних, и в современных примерах применяются те же казуистические рассуждения и упор на соблюдение формальностей.

В своих собственных сердцах многие Свидетели могут думать, что первый метод (хранение собственной крови) не более и не менее позволяется Писанием, чем второй (пропускание крови через аппарат сердце–легкое или фильтры). Однако они не могут пользоваться своей совестью. Жизнь человека может лежать на весах, однако повеления и формальности Общества Свидетелей Иеговы должны быть соблюдены, ведь они являются частью «великого свода теократических законов». Те, кто не послушается, могут быть лишены общения.

СЛАБОСТЬ ЗАКОНА И СИЛА ЛЮБВИ

Закон часто производит вид внешней согласованности, но маскирует то, какими на самом деле являются отдельные люди. В дни Иисуса это позволяло религиозным вождям, внешне тщательно соблюдавшим правила, «казаться людям праведными, но внутри [быть] полными лицемерия и беззакония»[354]. о же самое происходит и в наше время.

Из этого видно, что закон очень неэффективен в тех областях жизни, в которых наибольшую роль должно играть сердце. При помощи закона можно определить и наказать вора. Но закон не может осудить законопослушного, но жадного человека, от жадности и скаредности которого страдают другие. По закону можно осудить и даже казнить убийцу. Но закон мало эффективен для выявления злобного, подлого, завистливого, мстительного человека, особенно если он осторожен и пользуется только «законными» методами. Я знал нескольких таких людей, среди них были и люди на высоких должностях.

Можно увидеть разительный контраст между подходом, основанном на соблюдении буквы закона, правил и распоряжений и подходом, который защищал апостол Павел, когда предостерегал христиан от неправильных действий. Он последовательно уделял первичное значение не закону, а любви. Например, он пишет в своем письме Римлянам:

Никому ничего не будьте должны, кроме взаимной любви, потому что любящий другого исполнил закон. Ибо свод законов «не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не желай чужого», как и любая другая заповедь, заключается в одном слове: «Люби ближнего твоего, как самого себя». Любовь не делает ближнему зла; поэтому любовь есть исполнение закона[355].