В поисках Либереи

Елизавета рассказала о том, что с Камиллой они познакомились на собрании госпожи Панкхерст, которая с подачи мужа, английского журналиста, подняла большую волну по поводу дискриминации женщин. Камилла была заметной фигурой в этом движении. Рассказывая о ней, Лиза старалась вспомнить всё до мельчайших деталей жизни Камиллы. В свою очередь Надя рассказала о том, что происходит в Петрограде. Она рассказала с каким энтузиазмом была встречена Февральская революция, какие высокие идеалы и задачи выступили на повестку дня…

– Сейчас, как никогда, женщины должны стать плечо к плечу рядом с мужчинами,…Грядут новые времена, новые отношения…

Они выпили по третьей чашке чая и Елизавета собралась уходить.

– А вы приходите к нам на кружок. – сказала на прощание Надежда, – Мы собираемся каждую среду и пятницу. Говорим, спорим, поём… это недалёко отсюда, на Лиговке, дом 45, в квартире госпожи Алльпенбаум.

– Хорошо, я приду, – сказала Лиза.

Через два дня, в среду Елизавета за завтраком спросила у отца, что он думает об недавнем отречении царя и создании Временного правительства, а так же о том, что будет дальше… Будут ли в новом правительстве представлены женщины? Говорят, что будут. Удивительное время!

– Как ты думаешь, какой будет новая Россия?

Яков Фёдорович уронил вилку и внимательно, как-то с опаской и сожалением, посмотрел на дочь.

– Я думаю Фабрику придётся закрыть. Сеялки, похоже, нескоро понадобятся. В армии бардак, по улицам разгуливают анархисты… неуправляемый народ! Львов несёт какую-то либеральную чепуху! Стыдно и страшно! – старший Калашников опять схватил вилку и стал раздражённо тыкать ею в оливку. Не достигнув желаемого он опять бросил вилку на скатерть.

– Мне придётся мириться с этим. Иначе всё пойдёт прахом.

Он ушёл в кабинет так и не доев свой завтрак, но по пути попросил Дарью принести ему кофе. Елизавета в этот день больше не видела отца: после завтрака он ушла к себе и до обеда читала подборку газеты «Русское слово», из которой узнала о первом съезде женщин России, о восстании в войсках, об отречении Великого Князя Михаила Александровича и многое другое, что узнала впервые. Обедала Елизавета в одиночестве, под недовольное ворчание кухарки о «временах антихриста» и «смуты»: поскольку отец с весны все дни проводил на фабрике и больше не являлся к обеду, чего никогда не случалось в прежние времена. Наскоро поев, Лиза решила прийтись по городу и вдохнуть забытый воздух Питера. Лёгкими шагами девушка шла по Первой линии к дворцу Меньшикова, ощущая на лице влажный ветерок с Невы. Радостное состояние здорового тела и молодости подмывало её взлететь над улицей и отправиться в путешествие над любимым городом. На пересечении с Большим проспектом Елизавета остановилась, пропуская несколько грузовиков заполненных солдатами, ощетинившихся винтовками и штыками. Агрессивную группу замыкала легковушка итальянской фирмы «Ламборджини» с сидевшими в ней высшими армейскими чинами. Старушки, стоящие на тротуаре, позади Елизаветы, перекрестились и поспешили через дорогу в хлебную лавку Петровского. «Поехали, антихристы».– услышала она обрывки фраз проходивших мимо бабулек, – «В Таврический наверно..»

Выйдя на Университетскую набережную Лиза повернула налево и пошла в сторону Кунсткамеры, возвышавшейся возле дворцового моста. Навстречу ей по проезжей части бежала толпа горожан выкрикивая проклятия и угрозы Временному правительству. Они бежали к казармам резервного лейб-гвардии Финляндского полка, который не признал нового правительства. Находившийся на 45 линии Васильевского острова резерв был вновь создан взамен сражавшемуся на Рижском фронте основному полку. Офицеры не подчинились приказу выдвинуться в район Кронштадта для блокировки Кронштадского совета, объявившего себя единственной властью в городе. Толпа схлынула в направлении Горного института и прохожие, застигнутые её потоком отлепились от стен, продолжив свой путь. Елизавета прошла до Дворцового моста и остановилась. Она смотрела на Английскую набережную, где сиял в солнечном свете шпиль Адмиралтейства, на Исакий и маленькую фигурку «Медного всадника». В душе всколыхнулось неведомое до сих пор чувство огромной благодарности всем жившим и живущим в этом городе, которые вложили частицы себя в него и стали его судьбой. Все остальное показалось Лизе второстепенным и неважным. Ведь все мы живём для того, чтобы родиться, дать жизнь другим, и оставить свой след. Она смотрела на легендарные камни, каждый из которых имел своё великое имя, прославившее этот город. И ей очень хотелось, чтобы и её имя тоже было написано когда-то на одном из камней.