В поисках любви

Меня держали в грязной яме, кормили раз в день, кидая, как собаке, обглоданные кости. Я слышал, как убивали пленных. Как им резали головы, и они захлебывались собственной кровью, падая в горячую пыль. Именно в плену я научился всему, что умею. Однажды ко мне пришел дряхлый старик, закутанный в рваное тряпье. Его лицо было выжжено сухими ветрами, а кисти рук больше походили на кости скелета. Это был колдун, которого чтили все моджахеды. Он умел воскрешать мертвых. Делать из них рабов. Джинов, исполнявших любой его приказ. Этот человек, проживший долгую жизнь, научился подчинять себе целый мир и заглядывать за занавес смерти. Проникать в чужие сны и убивать одним лишь прикосновением. И хотя он не говорил по-русски, я понимал каждое сказанное им слово. Потому что для него не было границ, не было стран, он видел то, о чем другие люди не могли и предположить. Я стал его учеником. Такая уж ирония судьбы…Его магия брала начало в древних шумерских культурах»

— Волшебник…черный колдун.

На листки капает кровь. Темно-красные капли расползаются по бумаге кляксами. В висках учащается пульс. Утираюсь рукавом.

Так вот значит, почему он выбрал такой псевдоним. Волшебник. Скорее всего, такие позывные у него были в далеком 79 году. Он привык к ним. Привык не называть имен.

И все его способности тоже оттуда. Как и безумная жесткость. И жажда чужой боли.

— Предатель…

Шепчу сквозь зубы.

Но столько ли много я знаю о той войне?

Кровь снова стекает на губы. Слизываю горячую соль.

Я знаю то, что нужно знать. Там был мой отец. Он воевал храбро, сражался за свою страну. Пока не попал в ловушку и не погиб.

Перелистываю страницу. Строчки здесь почти не читаемы. Чернила расползлись от времени, превратив текст в огромный фиолетовый синяк. Различаю только рисунки каких-то незнакомых символов. Страшных, связанных с культами жертвоприношений. От них так и разит смертью…

Переворачиваю следующую страницу, и сердце дергается в груди, пытаясь вырваться на волю. К листку, ржавой скрепкой, прикреплена черно-белая фотография моего отца. Время ее не тронуло, хотя и нанесло пару шрамов на матовую поверхность. Но отец остался на ней прежним. Гордым и печальным. В военной форме с погонами.

Касаюсь снимка пальцами. Чувствую слезы, встающие в горле.

Он смотрит на меня темным взглядом. И молчит.

— Папа…

Все плывет перед глазами. Опускаю голову. Пережидаю слезы, пришедшие так неожиданно. Так быстро.

— Прости меня. Прости. Я так скучал. Я не мог тебя отпустить…

Черные, измазанные грязью сапоги, встают перед глазами. Белая маска лица ухмыляется безгубым ртом. Скалится черными иглами.

Кричу, сжимая кулаки. Сгибаюсь пополам от дикого вопля разрывающего грудь. В нем столько ненависти и боли, что бешеный яд стекает с моих губ, капая на пол и прожигая дыры. Он смешивается со слезами и уходит в почву, убивая все живое, что в ней осталось.

Рыдаю, держась руками за край стола.

Слышу через расстояние и время, как ломается шея проклятого Волшебника. Как в нее, с хрустом, входят кривые лезвия хирургических ножниц, выпуская наружу кипящую кровь.

Я отомстил за отца. Как бы там ни было. Я отомстил.

Успокаиваюсь. Вытираю слезы.

Я должен знать, как это случилось. Зачем Волшебник вернул его к жизни, превратив в проклятого инкуба, убивающего женщин ради плотских утех.