Эмма погладила квадратный матерчатый чехол, в котором хранила свой документ, остаток жемчуга и рубин. Он висел у нее на талии на шелковом шнуре, скрытый пышными складками юбки. Настало время сшить что-нибудь более прочное. Отправляясь в плавание необходимо завести водонепроницаемый чехол, чтобы защитить драгоценности, особенно документ. Для этого подошел бы кусок плаща. Но портить плащ из прорезиненного холста, который, согласно руководству для прибывающих в Индию, был незаменим в период муссонов, ей не хотелось. Однако сохранить в неприкосновенности драгоценную бумагу было ничуть не менее важно, чем остаться сухой в ливень.
Если взяться за дело с головой, то можно и не испортить плащ целиком. На худой конец у нее оставался старый ирландский Ольстер, который тоже мог защитить от влаги.
«Эмма, Эмма! – одернула она себя. – Чего это ты сидишь сиднем, попиваешь винцо да витаешь в облаках, когда дел у тебя непочатый край? Шевелись!»
Она вскочила и скрылась в домике. Вскоре чехол был готов.
Глава 9
Коляска, нанятая Кингстоном, оказалась старой и облезлой, с потертыми сиденьями; в ней с трудом умещались двое. Несмотря на добротные пружины, поездка до реки превратилась в кошмар: Эмма мучилась от боли в ребрах. Выехав из джунглей, они попали под палящие лучи немилосердного солнца; теперь путь их лежал через равнину с рисовыми делянками.
Эмма защищала голову тяжелым топи, обтянутым пеликановой кожей и украшенным перьями, – подарком Рози. В этом головном уборе Эмма походила на пациентку сумасшедшего дома, к тому же она отчаянно потела и все время утирала лоб шелковым платочком. На календаре было только начало марта, жаркий сезон еще толком не начался, а испепеляющая жара уже была невыносима. Она должна была продлиться до июня, начала муссонов. Эмма твердила себе, что зной можно вытерпеть, однако к полудню ее коричневый верховой костюм промок насквозь, а постоянная тряска в коляске превратила поездку в сплошное мучение.
Эмма жмурилась от яркого солнечного света, задыхаясь от горячих испарений, поднимающихся от земли. От духоты у нее мутилось в голове, и она делала все возможное, чтобы не упасть на Кингстона, прилагавшего все силы, чтобы отбить у клячи желание остановиться и пощипать листочки. Сначала седеющая морда животного, тощий круп и мученическое выражение глаз вызвали у Эммы сострадание, но сейчас, сама превратившись в страдалицу, она уже не могла сочувствовать изможденной лошади, мысленно подгоняя ее к реке, к спасительной тени и прохладе.
– Вам нехорошо, мисс Уайтфилд?
Эмма решительно покачала головой и изобразила улыбку на растрескавшихся губах.
– Вовсе нет, мистер Кингстон! Очень приятный день для знакомства с сельской местностью, вы не находите?
– Для меня это так, а вот вы выглядите бледной и уставшей. Вас мучают боли? – Кингстон прикрикнул на клячу и вытянул ее хлыстом по выпирающим ребрам, чем занимался практически беспрерывно с самого отъезда.
– Нет, меня ничего не беспокоит. Уверяю вас, я никогда не чувствовала себя лучше!
– Рад это слышать. Предлагаю обойтись без тиффина. Лучше сначала доехать до реки, если, конечно, вы не возражаете.
Эмма мечтала о скорой остановке, но, услышав его предложение, стиснула зубы и кивнула в знак согласия.
– Обо мне не беспокойтесь. Я вовсе не голодна.
Она не обманывала его: от мысли о еде в такую жару ей делалось дурно.
– Я и не беспокоюсь, – заверил ее Кингстон. – Жара не такая сильная, чтобы мучиться, а дорога оказалась в лучшем состоянии, чем я предполагал.
Эмма еле удержалась, чтобы не застонать. Они проехали еще немного. Внезапно лошадь замерла как вкопанная, замотала головой и с неожиданной силой заржала.
– В чем дело? – Эмма вытянула голову, вглядываясь в дорогу. – Что-то ее напугало, бедняжку.
– Успокойся, старушка, – ласково обратился к лошади Кингстон, но та продолжала бить копытом и мотать головой. Шоры сильно сокращали поле ее зрения, и Эмма не знала теперь, к лучшему это или худшему.
– Держите поводья, – распорядился Кингстон. – Пойду проверю, что там.
Эмма едва успела схватить поводья, прежде чем лошадь стала пятиться. Кингстон непринужденно и изящно, как гибкая пантера, соскочил с коляски. Гладя лошадь по голове, он взял ее за уздечку. Эмма все еще не понимала, в чем дело. Стараясь унять сердцебиение, она дожидалась Кингстона. Вернувшись, он спокойно уселся с ней рядом и взял из ее трясущихся рук поводья.
– Что это было?
– Просто змея. Крупный питон. Ничего особенного.
– Змея! – Эмма схватилась за грудь.
Она знала, что Индия кишит змеями и прочими страшными тварями. Рози научила ее проверять утром туфли, прежде чем надеть их, на случай если туда заползет скорпион или что-нибудь в этом роде. Но со змеей ей еще не приходилось встречаться, тем более с питоном!
– Вы, часом, не боитесь змей, мисс Уайтфилд? У нас пугливая лошадь, не хватает мне еще пугливой женщины рядом! – Кингстон прищелкнул языком, подгоняя успокоившуюся лошадь. Тряска возобновилась.