В поисках любви

Алекс обращался к Сакараму по-английски, чтобы их никто не понял; Сакарам отвечал ему на том же языке, сознавая необходимость соблюдать секретность.

– Она волновалась, Сикандер. Мы все волновались. Вы слишком долго пробыли под водой. Мы уже решили, что с вами случилась неприятность. Даже я напутался.

– Чепуха! Ведь я вырос, дразня крокодилов в Нармаде! Ты же знаешь, как я рисковал, однако оставался цел и невредим.

Алекс перевернул мисс Уайтфилд на бок и стал осторожно, но при этом довольно сильно шлепать ее по спине. Эмма оставалась неподвижной.

– Вот дурочка! Ведь она не умеет плавать! А если бы даже и умела, то в таком наряде все равно утонула бы. Надеюсь, что этот ее мешочек с документом побывал в воде вместе с ней. Если нет, то мы совершили бессмысленное убийство.

– Я не считаю ее смерть большой потерей, – фыркнул Сакарам. – Хотя, конечно, она очень отважно прыгнула в реку, чтобы вас спасти. Но ведь вы без колебаний пристрелили бы вора, покусившегося на главную вашу ценность; так зачем же тогда сокрушаться о смерти мисс Уайтфилд? Теперь вам больше не о чем будет беспокоиться. Она уже не сможет навредить вам и вашим детям, требуя отдать ей часть Парадайз-Вью.

Зачем же сокрушаться о смерти мисс Уайтфилд?! Хороший вопрос! Алекс решил поразмыслить об этом, когда выдастся время. Мать-Индия воспитывала в своих сынах безжалостность. Он хорошо усвоил ее уроки. Закон джунглей гласит: убить или быть убитым. Человеческий закон – тот, что не зафиксирован на бумаге, – требует того же. Под британским владычеством здесь как будто установились законность и благопристойность, но на самом деле человек сохранил прежнюю безжалостность, пусть даже в менее кровожадной форме: теперь к убийству прибегают только в крайних случаях.

Алекс надеялся избежать насилия. От этой упрямицы требовалось единственное – бросить ему веревку. Тогда его план блестяще сработал бы. Пока ей не взбрело в голову прыгнуть в реку, чтобы его спасать, план действовал безотказно. Эту женщину ничего не стоило обвести вокруг пальца, как неразумное дитя.

«Боже всемогущий, великий Шива, милостивый Будда, благословенный Иегова, Иисус-Спаситель, могущественная Кали! Не дайте ей умереть!»

Алекс молился сразу всем богам, каких знал. Вознося к небесам молитвы, он мучился от жгучего стыда. Он хотел всего-то опрокинуть бедную мисс Уайтфилд в воду и вымочить ее одежду, а вместо этого убил. Кто мог предположить, что она проявит столько отваги, безрассудства, так легко забудет о собственной безопасности? Алекс тоже рисковал жизнью, спасая людей в пылающем составе, но тщательно просчитывал риск, чтобы выжить благодаря своей осторожности.

Мисс Уайтфилд сделала иначе: она не позаботилась не только о себе, но, кажется, и о документе. Она явила бескорыстную, беззаветную отвагу, и Алексу хотелось теперь провалиться сквозь землю от раскаяния. Сам он никогда не ценил чужую жизнь дороже собственной. Он бы рискнул головой ради Виктории и Майкла, своей плоти и крови, но ради чужого человека? Нет, на это он был неспособен.

– Очнитесь, мисс Уайтфилд! – Он опять сильно шлепнул ее между лопатками. – Я не могу позволить вам умереть. И не позволю! Моя жизнь не стоит того, чтобы вы ради нее жертвовали своей. Если бы вы по-настоящему меня знали, вы бы так не поступили. Вы бы сказали: «Он заслуживает умереть молодым. Сколько зла он сделал! Господи, как же он низок!»

Внезапно мисс Уайтфилд издала булькающий звук. Еще мгновение – и у нее хлынула из носа и рта вода. Алекс от восторга шлепнул ее еще сильнее, исторгнув из нее возмущенный стон. Она долго кашляла, затем наконец перевернулась на спину, открыла глаза и глубоко вздохнула.

– Вы живы, мисс Уайтфилд! – У Алекса встал в горле ком, к глазам подступили слезы. – Просто не верится! Вы живы!

– Какое?.. – Эмма запнулась, собралась с силами и с трудом договорила: – Какое зло вы сделали, мистер Кингстон?

Алекс не удержался и расхохотался. Не успев ожить, она тут же принялась задавать вопросы.

– Это вас совершенно не касается, мисс Уайтфилд! Я принял вас за утопленницу, а вы, оказывается, подслушивали! Если вы опять позволите себе такое, я устрою вам порку, как собственным детям.

– Вы же не бьете своих детей! – поправил его Сакарам, приняв его слова всерьез. – Во всяком случае, я бы вам этого не позволил.

– Хватит с меня порки на сегодня! – Мисс Уайтфилд попыталась сесть. Схватившись за горло, она поморщилась: – Господи, я проглотила половину реки!

– Как бы теперь крокодилам не умереть от жажды!

Алекс жестами разогнал лодочников, носильщиков, уборщика и прочих слуг, столпившихся вокруг: не понимая ни слова, они завороженно наблюдали за разыгравшейся на их глазах драмой. Возвращение мисс Уайтфилд к жизни было встречено ими радостными возгласами. Дело было не в сочувствии, а в том, что смерть на борту считали плохой приметой. Речники были суеверны; они бы не ровен час настояли на том, чтобы предать барку огню в надежде умилостивить разгневанных богов и богинь.