В поисках любви

– Извините, – вдруг спохватилась Юлия, – я вам ничего не предложила. Вы посидите несколько минут, я сейчас что-нибудь принесу.

Так как никаких возражений не последовало, Юлия встала и прошла на кухню. Там она быстро приготовила закуску и напитки, расставила все это на сервировочном столике и покатила его в комнату.

– Что вы будете пить?

– Чай, – попросил гость.

Юлия налила ему и себе чая, хотя не испытывали ни жажды, ни голода. Мендель же буквально за считанные секунды проглотил несколько пирожков и как-то странно посмотрел на нее. И вдруг к ней пришла удивительная мысль: да он же голоден! Когда человек хочет просто есть, он не поглощает еду за какие-то мгновения, а спокойно пережевывает ее, получая от пищи удовольствие. Мендель же отправлял ее в себя большими кусками, почти не жуя их, а глотая целиком, как дикий зверь, который страшно проголодался.

Юлия поспешно вскочила.

– Я вспомнила, я хотела вас угостить еще кое-чем. – И уже не дожидаясь его реакции, снова исчезла на кухне. На этот раз она принесла несколько бутербродов с икрой и колбасой. Она была уверена, что все это мигом в желудке гостя. Так и оказалось. Правда, на этот раз этот процесс проходил уже чуть медленнее.

– Вы заметили, что я голоден, – вдруг произнес он.

– Нет, то есть… да. Наверное, у вас дома кончились продукты? У нас это случается довольно часто, я не люблю ходить по продовольственным магазинам. Просто сейчас мы готовимся к новоселью и у нас много всего. А вечером муж должен привести еще припасы. Поэтому ешьте, сколько хотите.

– Спасибо, но я уже наелся. – Мендель откинулся на спинку кресла, явно наслаждаясь чувством сытости. – Всегда мечтал бросить есть, – вдруг сказал он.

– Что значит, бросить есть? – засмеялась Юлия. – Человек не может не есть.

– Вы уверены? Вы все знаете о возможностях человека?

– Нет, но разве не известно, что без еды человек, в конце концов, умирает?

– Человек, в конце концов, всегда умирает. Так может быть это не от того, что он не ест, а оттого, что он ест?

– Но людей даже казнили голодом. И никто не сомневался, в чем причина была их смерти.

– Это говорит лишь о невежестве этих людей. Человек всегда принимает желаемое за действительное, удовлетворяется самой очевидной причиной. Но разве вы не знаете, что очевидность – это враг истины?

– Вообще-то я не думала об этом.

– Само собой разумеется, что не думали.

Может, для нее настало время обидеться, подумала Юлия. Этот гость вызывал у нее растерянность, она не знала, как с ним разговаривать.

– Мы с вами говорили о Марте, я спросила вас, знаете ли вы что-нибудь, почему она это совершила? – Юлия снова поймала на себе пристальный взгляд Менделя.

– Знаю ли я что-нибудь о ее смерти? Чтобы знать о чей-то смерти, надо знать о его жизни. Поэтому ваш вопрос не совсем верен, он должен звучать так: знаю ли я что-либо о ее жизни? Конечно, я знаю многое о ее жизни, ведь это я в какой-то степени повлиял на то, что она совершила.

– То есть как?.. – опешила Юлия. – Вы побуждали ее к самоубийству?

– Нет, не к самоубийству. Наоборот, я делал все, чтобы этого не произошло. Но она решила, что ей нечего делать на этом свете. И покинула его. Не вижу в этом никакой особенной проблемы.

Юлия вдруг почувствовала прилив гнева против своего собеседника, так спокойно рассуждающего о смерти знакомого ему человека, словно речь шла о легкой простуде.

– То есть, человек покончил с собой, а вы считаете, что все в порядке?! – Юлии не удалось скрыть овладевшее ею раздражение.

Мендель помешал ложечкой сахар в изрядно остывшем чае.

– Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, что такое жизнь?

Юлия слегка пожала плечами.

– Мне кажется это слишком глобальный вопрос. Конечно, я думала об этом, но… – она вдруг смешалась. – О том, что такое жизнь думают философы. А я не философ, я домохозяйка.

– Домохозяйка тоже должна быть философом. Каждый человек обязан быть философом. И только философ не должен быть философом.

– Кем же тогда он должен быть?

– Человеком.

Внезапно Юлия почувствовала, что у нее слегка заболела голова. Она провела ладонью по лбу.

– Я не очень вас понимаю, Михаил Моисеевич.

– Но вы и не должны ничего понимать. Если бы вы сказали, что вам все понятно, я бы понял, что вы лгунья. Я сам не очень понимаю, что говорю. Никто не понимает, что говорит. Еще ни разу смысл собственных слов не был понятен человеку. Иначе он бы давно перестал их произносить. Мы же не можем остановить водопад нашей речи. Все, что мы говорим, лишено всякого значения, а потому нас ничего не останавливает, и мы можем говорить бесконечно. Если вам в жизни однажды удастся произнести хотя бы одну осмысленную фразу, вы навсегда замолчите. Вы поймете, что больше говорить не о чем.

– Но, судя по тому, что вы столь разговорчивы, вам пока с этим делом тоже не повезло.

Несколько секунд Мендель молча смотрел на Юлию, затем рассмеялся. К ее удивлению он смеялся довольно долго и от всей души.

– Вы это метко подметили, я даже не ожидал. Вы во многом похожи на Марту, она тоже была умницей.

– Вы хотите сказать, что меня ждет тот же конец?