В поисках любви

Я помню. Лужи и снег. Глубокую яму и белые лица Сашкиных подруг. Волшебника, который оплатил похороны, но все время простоял за спинами девушек, похожий на тень от погибающего деревца. Все мы были вместе там, у разрытой могилы, но вели себя, словно незнакомые люди. Нам было неловко. Нас всех связывали тайны, но такие омерзительные и темные, что любое слово могло обернуться бритвой на запястьях. Тишина прервалась лишь тогда, когда вниз полетели комья мокрой земли. Они падали на деревянную крышку с глухими звуками, словно кто-то стучал кулаками изнутри. И я хотела было сказать об этом, но замолчала, понимая, что схожу с ума.

Смерть – это не конец, а начало перерождения. Все, что я должна помнить.

Сворачиваю с тропинки на усыпанную гравием дорожку, и замечаю, что у Сашкиной могилы кто-то стоит. За цепями ограды, у резной лавки, которая положит начало красивой беседке в викторианском стиле. Я накоплю на нее к концу лета. И красота здесь обретет равновесие.

Сбавляю шаг, пытаясь узнать незнакомца. Но его сильная спина, спрятанная под плотной тканью толстовки, и голова, скрытая капюшоном, оставляют меня в неведенье. Он не двигается, словно манекен. Замечаю свежие пятна цветов у могилы.

Кто ты?

Оборачивается на шорох моих шагов. Прозрачные глаза глядят из-под упавшего капюшона, и я понимаю, что видела уже этот взгляд. Но не могу вспомнить – где. Застываю в нерешительности. Рассматриваю заросший щетиной подбородок и лицо – довольно симпатичное, но незагорелое и осунувшееся, словно бы он не спал несколько суток.

Устало улыбается. Нет. Это не мой мучитель из снов.

– Здравствуйте, – однако голос мой все равно дрожит. А сама я стою на месте, выжидая.

Снимает капюшон, взъерошив темные волосы. Кажется, он не мыл их несколько месяцев. Приглаживает рукой:

– Здравствуйте.

Он абсолютно спокоен. И я перестаю бояться. Приближаюсь к ограде, пытаясь вспомнить всех Алькиных парней. Но их было так много, что память не может выбрать кого-то одного.

– Простите. Мы не знакомы… – замечаю, как из-под рукавов его толстовки ручьями льется грязный пот. – Меня зовут Оксана.

Не рискую подать ему руки.

– О, да. Я Владимир.

– Вы знали Александру?

Оборачивается к черному памятнику, с которого на нас смотрит Сашкин портрет, выгравированный умелыми руками мастера. Я выбрала эту фотографию потому, что на ней Алька была похожа на ангела, обретшего, наконец, долгожданную свободу. Когда-то я сама сделала это фото, как и десятки подобных, не замечая уникальности каждого кадра. Мы просто дурачились, строя из себя моделей, проводящих фотосессию в одном из городских парков. Все было так просто тогда. Так весело.

– Не так хорошо, как хотелось бы.

– Простите?

Человек, назвавшийся Владимиром, улыбается. Снова. Но с каждым разом его улыбка нравится мне все меньше.

– Я был ее поклонником. Одним из многих… Ведь нет ничего страшного в том, что я принес ей цветы? Или вы против, Оксана?

– Нет… конечно нет. Что вы… Просто я… Да ладно, забудьте.

Снимаю цепочку с крюка и прохожу за ограду. К нему, на расстояние вытянутой руки. Ощущаю, как испуганное сердце разгоняет по крови адреналин, заставляющий дрожать руки. Поворачиваюсь к нему спиной, ставя сумочку на лавку.

– Так вы не были с ней знакомы? – Хочу услышать его голос. Удостовериться, что он не подкрадывается ко мне сзади, надевая на лицо белую маску из человеческой кожи.

– Я… нет. К сожалению, нет.

Достаю бутылочку с морской водой. Оборачиваюсь. Он стоит все там же. Неловко прячет взгляд.

– А почему вы не подошли и не познакомились?

Пожимает плечами:

– Не знаю. Собирался. А потом… потом стало поздно. Но я знаю, что сейчас она в том месте, где очень спокойно. Наверное, не стоит за нее беспокоиться, да?

Отвинчиваю крышку бутылки и присаживаюсь у могилы на корточки:

– Да. За Сашку беспокоиться не стоит.

Прозрачная вода тонким веером льется на цветы. Брызгает на памятник, оставляя на нем россыпи капель, стремящихся прямыми линиями вниз.

– Я принесла тебе море.

Эти слова предназначены только ей. Но странный человек, возвышающийся над нами, тоже их слышит. И почему-то я уверена – он опять улыбается. Не хочу смотреть на него. Хочу, чтобы он убрался отсюда и никогда больше не приходил!

– Оксана?

Поднимаюсь на ноги:

– Что?

– Здесь недалеко от кладбища есть кафе… – сглатывает слюну. – Не хотите выпить по чашке кофе?

– Нет, не хочу.

Отворачиваюсь за сумочкой и слышу, как он подходит ко мне. Почти вплотную. От него разит потом и землей. Сыростью, которая, кажется, пропитала его кожу паразитировав на ней белой плесенью.

Господи!

Оборачиваюсь, едва не стукнувшись виском о его скулу. Он снова в капюшоне и теперь его глаза пронзают меня, словно ножи. Делаю шаг назад и плюхаюсь на скамейку.

– Простите, я вас напугал.

Смотрю на него в испуге. Сердце мечется в груди не давая дышать:

– Что… да что с вами?!

Протягивает ладонь с забитыми грязью ногтями. Улыбается:

– Позвольте вас проводить?

– Да уж не стоит…

Встаю, но он не собирается меня пропускать.

– Мне нужно домой! Отойдите!