В поисках Марселя Пруста

Наше беспокойстве также чаще всего связано с ревностью, с ложью любимого существа, но это отнюдь не обязательно. Оно может, поскольку любовь субъективна, не иметь никакого реального отношения к этой женщине: "Порой, вечерами ожиданий, беспокойство вызывает принятое лекарство. Ложно истолковывая его, больной полагает, что тревожится из-за той, что не пришла. Любовь в этом случае возникает, подобно некоторым нервным заболеваниям, из неточного объяснения причин дурного самочувствия..." Но это крайний случай. Чаще всего "любовь вызывается одной лишь ложью и состоит лишь в потребности видеть, как наши страдания облегчит то же существо, что и вызвало их..."

Таким образом, любовь, согласно Прусту, не может дать счастье. Привязанность к женщине (или к мужчине) - это выпавший нам дурной жребий, поскольку, "следуя безошибочной механике, затягивает нас меж двигающихся попеременно зубчатых колес, где нельзя ни любить, ни быть любимым". Чтобы привязанность была длительной, необходимо беспокойство, связанное с мыслью о другом существе - следовательно, ревность. Вот почему Пруст говорит, что в любви наш счастливый соперник, иначе, наш враг, является нашим благодетелем, "поскольку, если бы он не присутствовал, действуя, как катализатор, желание и наслаждение не превратились бы в любовь". Сладость любви неизбежно, неотвратимо связана со страданиями. 

НЕИЗЛЕЧИМАЯ РЕВНОСТЬ

Излечимы ли эти страдания и как развивается эта болезнь - прустовская любовь? Надо различать несколько случаев.

Первый случай: Человек однажды излечивается от сомнений, полностью успокаивается. Женщина, которую мы любили, которую пытались завоевать, наконец принадлежит нам, и отныне мы уверены, что не потеряем ее - либо потому что обстоятельства (жизнь в отдалении, в уединении) делают абсурдной любую ревность; либо потому что, уже пренебрегнув ради нас светом, она не расположена к новым рискам; либо потому что природа этой женщины или ее вера делают из нее добровольную затворницу. "Тогда, - утверждает Пруст, - эта любовь не продлится долго".

"В той же мере, в какой союзы с похищенными женщинами менее длительны, чем другие, и причина этого в том, что всю нашу любовь составляли страх не добиться их, или тревога, что они сбегут; а похищенные однажды у мужа, вырванные из их театра, излеченные от искушения покинуть нас, одним словом, отделенные от наших переживаний, какими бы они ни были, они остаются лишь самими собой, то есть почти ничем, и, столь долго и страстно желанные, вскоре бывают покинуты тем самым мужчиной, который так боялся быть покинутым ими..." Мари д'Агу, все бросившая ради Листа, была брошена им.

Классический и мучительный пример подобной ситуации имеется в "Анне Карениной": Вронский страстно преследовал Анну; она же не смогла его удержать: "Потому что любовь, порожденная вначале желанием, поддерживалась в дальнейшем лишь мучительной тревогой... Быть может, необходимо, чтобы избранные существа были способны причинить вам много страданий, чтобы в часы затишья доставить, наконец, спокойствие, которое скорее утоление боли, нежели радость..."

Второй случай: Женщина может излечиться от сомнений, одержать полную победу и всего достичь, ничего не давая взамен, если влюбленный слишком явно показывает, как нуждается в ней: