В поисках невинности. Новая автобиография

Самое обидное, что дела у Virgin Mobile шли очень неплохо. В 2003 году оборот Virgin Mobile UK составлял больше миллиона фунтов в день, так что мы уже собирались выходить на фондовую биржу. Наших партнеров, T-Mobile, такой расклад тоже вполне устраивал – во всяком случае я так думал. Все перевернулось, когда главой британского отделения T-Mobile стал Харрис Джонс, американец. У мистера Джонса был совершенно иной взгляд на ситуацию: он ухватился за то, что мы относительные новички на мобильном рынке, и решил прибрать к рукам наши 50 % акций компании, которая теперь стоила больше миллиарда долларов. Он заявил: T-Mobile крайне недовольна, что ей приходится выплачивать нам маркетинговое вознаграждение (около 4,56 фунта в месяц за каждого клиента Virgin Mobile). Условия сделки были предельно четко прописаны в контракте. Но это не помешало T-Mobile обратиться к своим опытным крючкотворам и пригрозить нам судом, если мы не изменим условия соглашения. Это было какое-то позорище, и наша команда немедленно обратилась за юридической консультацией. Мы твердо знали, что им до нас не докопаться, и начали думать, как ответить.

Однако мы оказались в ловушке: не имея ни собственной инфраструктуры, ни сотовых вышек, мы зависели от T-Mobile, которая и предоставляла услуги нашим 2,4 миллиона клиентов. Я часами висел на телефоне, консультируясь по технической стороне дела. В офисе на Лестер-сквер мы пытались все как-то утрясти. Ирония судьбы: здание называлось Домом связи, но наладить хоть какую-то связь нам не удавалось. Представители сторон бубнили в микрофоны, свисавшие с потолка, а заявления были предварительно одобрены адвокатами – и обстановка все накалялась и накалялась.

Мы начали подозревать, что T-Mobile сливает подробности прессе, но на заседаниях совета это было не обсудить – T-Mobile сама входила в совет! Когда поползли слухи о наших юридических баталиях, Гордон Маккаллум из головного офиса пошутил: «Как называется сотрудник Virgin в галстуке? Ответчик».

В то время живых денег у Virgin Group было мало, все средства тут же вкладывались в Virgin Atlantic и другие компании. Бодаться в суде стоило дорого, и мы не могли себе этого позволить. T-Mobile открыто предлагала нам отменить маркетинговые выплаты. Мы обсуждали, стоит ли отказаться от приличного дохода ради сохранения отношений, и в итоге решили из принципа стоять на своем.

«Правда тут за нами. Им меня не запугать», – сказал я своей команде.

Как только мы сообщили о своем решении, T-Mobile попыталась разорвать наше партнерство, ссылаясь на так называемое условие прекращения договора по объективным причинам. Если бы это у них выгорело, они смогли бы всего за один фунт получить все наши акции, которые стоили больше полумиллиарда фунтов. Что ж, пришлось назначить свидание в суде.

* * *

Утром в день разбирательства в Высоком суде[15] я волновался еще сильнее, чем в Букингемском дворце, и точно так же чувствовал себя неловко в костюме и при галстуке. Хоть наши адвокаты и считали дело выигрышным, никогда не знаешь наверняка, куда судья повернет дышло закона. Я понимал, что поражение подставит под удар всю группу компаний Virgin. Ставки были высоки.

Пока судья Кук, мистер Правосудие[16], готовился огласить вердикт, мы сидели как на иголках. И вот он прокашлялся, а я скрестил пальцы: пусть это будет правильное решение. Однако оно превзошло и мои лучшие ожидания, и худшие опасения T-Mobile. Судья не только встал на нашу сторону, но более того, был возмущен позицией T-Mobile.

«На мой взгляд, – сказал он, – такое поведение неприемлемо для коммерческой компании. T-Mobile полагает, что коммерческая выгода – по ту сторону добра и зла… На мой взгляд, это заслуживает морального осуждения».

Я с огромным облегчением выдохнул, но хорошие новости на этом не закончились. T-Mobile хотела получить нашу долю акций за один фунт, а вместо этого судья приказал ей передать нам – за тот же один фунт – всю ее долю стоимостью 500 миллионов фунтов. Более того, T-Mobile следовало оплатить судебные издержки обеих сторон, а также все понесенные убытки. День для них начался плохо, а продолжился совсем скверно. Затащив нас в суд, T-Mobile в итоге потеряла больше полумиллиарда фунтов.

На следующий день мне позвонил глава Deutsche Telekom, компании – собственника T-Mobile. Он разговаривал очень вежливо и, кажется, сгорал от стыда за этот скандал. Он пригласил меня в главный офис Deutsche Telekom в Бонне, чтобы лично принести извинения, и сообщил, что собирается уволить Харриса Джонса и что полностью принимает решение судьи.

«Надеюсь, мы сможем заключить новое соглашение и продолжим сотрудничество», – сказал он.