В поисках Нигера

Но майору, видимо, очень не хотелось оставить за Клаппертоном честь пусть даже неподтвержденного решения проблемы, над которой географы Европы бились столько времени. И он заявляет, что рассказы султана окутывают существо дела «облаком еще большей таинственности». Почему? А потому, что-де Мухаммед Белло сам никогда не бывал на Кворре за пределами своих владений, экспедиций для географических исследований не посылал и, следовательно, знает об этой реке только понаслышке. Те же, кто ему рассказывал о ней, наверняка видели только Нигер около Яури; а относительно большой реки к югу от «гор Конг» тоже слышали только от других. И вообще: «среди мавров и негров география вовсе не служит предметом разговоров, и тем менее — исследований».

Так Лэнг попытался воскресить реннеловские «горы Конг», о которых прежде предпочитал не говорить, настолько их существование казалось ему сомнительным. Чего не сделаешь для посрамления конкурента… Но Лэнг не ограничился этим. Исходя из предположения о том, что Нигер эти горы преодолеть не может, а также ссылаясь на рассказы Бабани и других своих гадамесских знакомых, будто Нигер возле Яури в сухой сезон пересыхает, он строит теорию, не менее (если не более) фантастическую, чем теория Реннела. При этом майор кается в том, что за три года до этого присоединился к концепции Рейхардта. Теперь же он считает, что реки Западной Африки, связанные с Белым Нилом, — это Бенуэ и Шари, а что касается Нигера, то он будто бы впадает в Атлантический океан, но не в Бенинский залив, а западнее, через русло Вольты.

Лэнг, несомненно, понимал, что никуда, кроме Атлантики, Нигер впадать не может. И в своей схеме он нее время старается примирить собственные убеждения и традицию, подкрепленную авторитетом Реннела: свой «Нигер-Вольту» он пропускает на пути к Гвинейскому заливу через «озеро Вангара». А в подтверждение существования этого географического мифа ссылается на шейха Бабани (забыв, видимо, что «среди мавров и негров и т. д.»). Так, одна уступка неминуемо вела за собой другую, — ведь с момента возвращения Клаппертона и Денэма в Европе начали довольно быстро забывать об «озере Вангара».

Среди имен, на которые ссылается Лэнг в этих «Беглых заметках» в подтверждение своей новой теории, мы встречаем вдруг какого-то «татарина Варги»: он будто бы побывал в Томбукту в начале 20-х годов, оттуда отправился в государства Ашанти и затем — в колонию Золотой Берег. Первые сообщения об этом несколько неожиданном персонаже появились в газете, издававшейся в этой британской колонии, 31 декабря 1822 года и 7 января 1823 года и в том же, 1823 году были перепечатаны во Фритауне и Лондоне.

Фигура Варги тем более любопытна, что это был наш соотечественник родом из Кизляра. Более того, видный советский африканист Д. А. Ольдерогге, исследовавший недавно текст сообщения Варги, пришел к выводу, что речь идет не о татарине, а об армянине по имени Варген. Это видно, например, из того, что рассказчик совершенно определенно рассматривал ближневосточных и африканских мусульман как иноверцев. Армянин из Кизляра, несмотря на его христианское вероисповедание, не вызывал у мусульман таких враждебных чувств, как европейцы. Это не удивительно: на Ближнем Востоке привыкли к армянским купцам. К тому же за ними не было ни европейских эскадр, ни фортов на побережье; и вообще большинство армян, торговавших в этих странах, принадлежали к подданным мусульманских государей, в первую очередь — турецкого султана. Поэтому Варгену удалось без особых затруднений пересечь Африку от Египта до побережья Гвинейского залива и сделаться, строго говоря, первым европейцем, посетившим Томбукту в новое время. Ведь Кизляр лежит к северу от Большого Кавказского хребта, по которому проходит географическая граница между Европой и Азией. Но для Лэнга Варги был «татарином», следовательно — мусульманином, и вопрос о приоритете в данном случае не беспокоил майора.

За время сидения в Гадамесе Лэнг занимался не только проблемой Нигера. Он внимательно знакомился с оазисом, его хозяйством, архитектурой, бытом жителей, обследовал и зарисовал развалины римского укрепления — через Гадамес в первые века нашей эры проходила южная граница римской провинции Африка, вел метеорологические наблюдения. Его особенно обрадовало, что среди жителей нашлось довольно много людей, хорошо знающих язык бамбара. Этот язык — родной брат языка малинке, на котором лейтенант Лэнг разговаривал с африканцами, еще служа в Сьерра-Леоне. Ему было ясно, что Гадамес имеет связи с берегами Нигера, на которых живет народ бамбара.