В поисках Нигера

Но увлечение Африкой также не было поверхностным, а решение скороспелым. «Мною владело страстное желание, — писал он Бэнксу еще в 1793 году, — изучить страны, так мало известные, и самому познакомиться с образом жизни и нравами туземцев». Понимая, насколько губителен для европейца тропический климат, Парк полагался «на свою молодость и крепкое телосложение».

Высокого роста, пропорционально сложенный, Мунго Парк действительно был хорошо закален физически, легко переносил жару и обладал необходимыми для путешественника выносливостью, самообладанием и трезвым умом.

Комитет общества, устроивший Парку летом 1794 года экзамен, отмечал, что он имеет достаточные знания но астрономии, географии и естественной истории. Предложение Парка было принято. Ему назначили небольшое жалованье — семь шиллингов шесть пенсов в день; по прибытии в Африку сумма удваивалась. Кроме того, единовременно было выдано 200 фунтов на подарки вождям и другие расходы по организации экспедиции.

К берегам Верхней Гвинеи Парк должен был отправиться вместе с вновь назначенным консулом в Сенегамбии, а к Нигеру ему предстояло идти уже одному. Инструкции, данные Парку, были точно такими же, как те, которые в свое время получил Хаутон. Шотландцу следовало установить направление, уровень и устье Нигера, а также, используя любую возможность, посетить расположенные на его берегах основные города, особенно Томбукту и «Хауса».

Ровно через год, 22 мая 1795 года, Парк, так и не дождавшийся консула Уиллиса, отплыл на торговом паруснике из Портсмута. 21 июня судно бросило якорь у северного берега Гамбии. Парк обосновался в Пизании[6], у доктора Лэдли, и пробыл там несколько месяцев, ожидая окончания дождливого сезона. За это время он изучил наиболее распространенный в тех районах Западной Африки язык мандинго и собрал сведения о глубинных областях бассейна Гамбии и Нигера, занятиях и быте населения. Данные были крайне противоречивыми. «Это обстоятельство еще более усилило мое желание самому установить истину», — отмечал Парк.

Наконец 2 декабря 1795 года началась первая африканская экспедиция Мунго Парка. Согласно письму Бэнксу от 1 декабря, с Парком отправились несколько человек: переводчик Джонсон, местный уроженец, хорошо говоривший по-английски, мальчик Демба, прислуживавший Парку, кузнец, работавший у Лэдли и теперь возвращавшийся на родину в город Джамбо.

Лондонское общество поскупилось отпустить средства на снаряжение экспедиции — оно состояло только из карманного секстанта, компаса, термометра, зонта, двух охотничьих ружей и двух пар пистолетов. Двигались путники вдоль берегов Гамбии на восток, по направлению к Сегу. Во главе каравана ехал верхом Парк, его спутники и грузы размещались на ослах. Парк следовал почти точно по маршруту Хаутона, и эта часть пути была пройдена без особых осложнений.

В Медине, столице Вули, первого государства малинке, путники были тепло приняты старым правителем Дьятой, который дружески отнесся в свое время и к Хаутону. При встрече присутствовали форбана (наследник престола) и ал-каиды (губернаторы провинций). Должности эти, как подчеркивает Парк, тоже наследственные. Обязанности ал-каидов заключаются в том, чтобы поддерживать порядок, собирать пошлины, а также председательствовать в судах при рассмотрении таких дел, как неуплата долгов, убийства, отравления (однако два последних преступления среди малинке крайне редки). С удивлением отмечал Парк присутствие в судах мусульманских законоведов, которые славились особым знанием законов пророка. «Если судить по их речам в защиту потерпевших, при которых я часто присутствовал, — записывает путешественник, — то сомневаюсь, что они уступают превосходнейшим европейским адвокатам в искусстве запутывать дело и отсрочивать приговор по всем правилам крючкотворства».

Дьята обещал пропустить Парка через территорию своей страны, однако не советовал ехать дальше. «Люди в восточных районах никогда не видели белого человека и обязательно уничтожат его», — предупреждал правитель. Это звучало довольно мрачным пророчеством. Но Парк был непоколебим.

Вопреки ожиданиям, в Фетеконде, столице фульбского государства Бонду, все обошлось благополучно. Парку удалось добиться, по его собственным словам, довольно вежливого обращения со стороны альмами, который с таким недоброжелательством отнесся к Хаутону и был, по всей вероятности, повинен в гибели майора. Помогли, очевидно, подарки — табак, ящичек пороху, зонтик, — которые очень понравились правителю.