В поисках Оюты (СИ)

Рыдания вмиг стихли. Но через мгновения раздались с другой стороны. По всей видимости, кто-то быстро смекнул, кого в этом клубе пощадят, и резко переметнулся в иной стан мужиков.

Краха пришла к тем же выводам и тихо, как-то нервно издала смешок.

— Ой, да ладно, — Шу всплеснул руками с зажатыми в ладонях бластерами. — Сейчас выяснится, что из нормальных мужиков здесь только я один, и даже черномордый нежно влюблен в своего братца. Кстати, о братце... Я тут решил, что мне сгодится и он.

Снова послышалась странная возня слева, словно там дрались. Вернее, боролись, катаясь по полу. Но несмотря на свои слова, Шу от картара не отходил.

За нас боится — поняла я логику его действий.

Краха чуть сдвинулась и уронила пакет с очередным шмотьем. На пол рассыпались яркие тряпки.

— Ого, сколько сарафанов? — девушка мгновенно обо всем забыла и полезла изучать наряды. — Какой шик. Какие цвета... Ой... Я тащусь от оранжевого...

Взглянув на Шу, на фарамку, на гору покупок, я решилась на маленькую вольность. Взяла пустой пакет и сунула в руки Крахи.

— Всё, что нравится — выгребай. Фигуры у нас не сильно отличаются, а фасоны свободные. Это тебе за рахула в пустыне. Компенсация!

Она замерла и приподняла яркую бровь.

— А ничего, что я как бы с мужем же твоим...

— Ну так не в браке изменял. Да и он у меня не первый, — я пожала плечами. — И не девственник же.

Её взгляд сделался подозрительным, но, кивнув каким-то своим мыслям, Краха всё же запихала сарафан самой дикой расцветки в пакет.

— С другой стороны, твое спокойствие говорит о том, что ты подсознательно в себе уверенная, — пробурчала она, изучая очередные «шарфики» гурсанской моды. — У меня младшая сестра, пока возможность была, на этого — на мозгоклюя училась! На психолога. Но училась она, а контрольные и тесты за нее делала я. Так интересно было, столько узнала, — фарамка захихикала, а я, вручив ей ещё пару пакетов, уставилась на Шу.

Он ждал, видимо, победителей той самой возни за диванами.

— Как думаешь, человечка... — снова зашептала Краха. — А на Оюте учиться можно?

— Я Луиза, — исправила её, не обернувшись, — и, наверное, можно.

— Ясно, в наших системах ты никогда раньше не была, и традиций не знаешь, — шепнула она в ответ, шурша пакетом. — Фарамам имя говорят только друзья. Вот если ты слышишь, как представитель моей расы к кому-то лично обращается, значит, они друг другу, мягко выражаясь, не чужие.

— Ну нам ведь подружиться никто не мешает, — я пожала плечами, но всё же запомнила эту маленькую особенность их расы.

— Хм... — шуршание пакета замерло, — а ты реально прикольная, Луиза. А на Оюте мне ну точно нужны будут друзья.

— А ещё вы продуманные, да? — подметила я.

— Да, все причем. Если тебе фарам говорит, что делает что-то бескорыстно — беги от него. Что-то мутит и жестко тебя нагревает.

Я кивнула, запоминая и это.

— Вы тратите моё время, — терпение Шу медленно подходило к концу.

Подняв руку, он выпустил очередь из бластера по стене за диванами. Поднялась пыль, посыпались куски песчаника. Вскрикнула некая девица, притаившаяся чуть подальше от того места. И вдруг показался хвост прямо над спинкой дивана. Мощный такой, как у крокодила. Он вильнул и исчез. Снова тихие удары и на месте хвоста вынырнул самьят. Темненький, я бы подумала, что это тот, кто нам нужен, но через еще мгновение он вытащил своего сородича.

— Ааа, — счастливо протянул Шу, — а вот и черномордый. Как я рад встрече! Как же я ждал её! Ну, приветствую тебя, гавнюк местный, а я тот самый из номера для молодоженов. Из отеля, который твои прихвостни подорвали. Вот всегда говорил: не умеете убивать — не лезьте. Дилетанты!

Просияв, Шу вскинул руку и точным выстрелом убил того первого, что держал главнюка за шею.

— Никогда не любил предателей, — прошипел мой гурсан, наблюдая, как один из самьятов медленно оседает на пол. — Особенно если предают родную кровь.

И тут я сообразила, что эти оба ящера — братья. Просто вспомнились слова Крахи о них. И на душе тут же стало погано. Словно я в эту гниль ногой ступила.

Глава 25. 2

Странно, но бросив взгляд себе под ноги, самьят довольно оскалился. Потом, будто опомнившись, зыркнул на Шу. Его толстый крокодилий хвост ходил ходуном, выдавая эмоции своего хозяина с головой.

— Что тебе нужно, гурсан? — наконец, ящер отмер и попробовал взять себя в руки.

— А я думал, уже никто и не поинтересуется моими проблемами, — картинно выдохнул Шу.

— Я тебя не трогал, — ощерился самьят, — а ты пришел в мой клуб...

— Что значит не трогал, морда чешуйчатая? Да ладно убить попытался, не ты первый, не ты последний. Много вас, мечтателей, на мою голову. Ты мне, харя копчёная, супружескую ночь обломал! Теперь представь всю глубину своей вины за это передо мной!

— Я же не знал, — возмутился самьят и развел в стороны четырехпалые руки. — Ты моего племянника рахулам скормил. Последнее, что от родной сестры осталось...

— Так за дело, — вот теперь пришла очередь возмущаться Шу.