В поисках памяти. Возникновение новой науки о человеческой психике

В день праздника Йом-Кипур 9 октября 2000 года в 5:15 утра меня разбудил телефонный звонок. Телефон у нас стоит с той стороны кровати, где спит Дениз, поэтому она взяла трубку и ткнула меня в бок:

— Эрик, звонят из Стокгольма. Должно быть, это тебя. Никак не меня!

Мне звонил Ханс Йернвалль, генеральный секретарь Нобелевского фонда. Я молча выслушал его известие о том, что мне присудили Нобелевскую премию по физиологии и медицине за исследования передачи сигналов в нервной системе, которую я разделю с Арвидом Карлссоном и моим старым другом Полом Грингардом. Мне было сложно поверить, что этот разговор происходит на самом деле.

Обсуждение претендентов на Нобелевскую премию — должно быть, одно из самых секретных мероприятий на свете. В результате заранее узнать, кому в октябре текущего года будет присуждена премия, почти невозможно. Но мало для кого из лауреатов Нобелевская премия оказывается полным сюрпризом. Большинство претендентов чувствует, что им могут присудить премию, потому что об этой возможности говорят коллеги. Кроме того, Каролинский институт периодически проводит симпозиумы, приглашая ведущих биологов со всего мира в Стокгольм, и я как раз участвовал в таком симпозиуме за несколько недель до того. Тем не менее я не ожидал такого звонка. Многие в высшей степени достойные этой премии ученые, о возможности награждения которых говорят, так никогда ее и не получают, и я считал маловероятным, что мне будет оказана эта честь.

С трудом веря в происходящее, я не знал, что сказать, кроме слов благодарности. Йернвалль попросил меня никому не звонить до 6:00 утра, когда о премии будет сообщено прессе, после чего мне можно было звонить кому угодно.

Дениз забеспокоилась. Я лежал молча с трубкой, прижатой к уху, казалось, бесконечно долго. Дениз знала, что такая неразговорчивость мне несвойственна, и беспокоилась, что я слишком ошеломлен полученным известием. Когда же я закончил разговор и сообщил ей, что я только что узнал, она была вдвойне взволнована, испытав радость по поводу присужденной мне премии и облегчение по поводу того, что я жив и со мной все в порядке. Затем она сказала:

— Слушай, еще так рано. Может, тебе еще поспать?

— Ты шутишь? — ответил я. — Разве я смогу теперь заснуть?

Я терпеливо подождал полчаса, а затем начал всех обзванивать. Я позвонил нашим детям, Полу и Минуш, разбудив Минуш на Западном побережье посреди ночи. Затем я позвонил Полу Грингарду, чтобы поздравить его с нашей общей удачей. Я обзвонил своих друзей из Колумбийского университета, чтобы не только поделиться с ними новостью, но и сказать им, чтобы они были готовы к пресс-конференции, которую, скорее всего, мне предстояло провести днем. Мне стало ясно: несмотря на то что этот звонок пришелся на Йом-Кипур, День искупления, самый важный из иудейских праздников, пресс-конференцию все же придется провести.

Еще до того как я переговорил со всеми по телефону, раздался звонок в дверь, и, к моему удивлению и радости, оказалось, что на пороге с бутылкой вина в руках стоят наши соседи. Том Джесселл, его жена Джейн Додд и три их дочери. Хотя для вина было еще слишком рано, мы были очень рады их приходу, который на время вернул нас в реальный мир из головокружительной страны чудес, в которую мы попали. Дениз предложила нам всем сесть за стол и позавтракать, что мы и сделали, несмотря на то что телефон звонил не умолкая.

Звонили отовсюду: с радио, с телевидения, из газет, звонили и наши друзья. Самым интересным, по-моему, был звонок из Вены, потому что оттуда мне позвонили, чтобы сообщить, как рады в Австрии еще одной австрийской Нобелевской премии. Мне пришлось напомнить им, что это американская премия. Затем мне позвонили из пресс-центра Колумбийского университета и попросили принять участие в пресс-конференции в Аудитории выпускников в 13:30.

По дороге на пресс-конференцию я ненадолго зашел в нашу синагогу для участия в обряде искупления и чтобы отпраздновать свою удачу, а затем отправился в лабораторию, где меня встретило общее ликование. Я был просто ошеломлен! Я сказал всем, как благодарен им за их работу и что считаю эту премию признанием далеко не только моих заслуг.