В поисках памяти. Возникновение новой науки о человеческой психике

За банкетом последовали танцы. Мы с Дениз взяли несколько уроков, чтобы улучшить наше слабое и редко практикуемое умение вальсировать, но, к сожалению и бесконечному разочарованию Дениз, нам почти не представилось возможности потанцевать. Как только закончился ужин, к нам подошли наши друзья, и разговор с ними доставил мне такое удовольствие, что было трудно от него оторваться.

Следующим вечером, 11 декабря, мы были приглашены королем и королевой на ужин в королевский дворец. Утром 13 декабря, в день св. Луции и первый день принятого в Швеции месячного празднования Рождества, Пола, Арвида и меня разбудили юные студентки и студенты колледжа (в основном студентки) со свечами в руках, исполняющие праздничные песнопения в нашу честь. После этого мы уехали из столицы, чтобы прочитать серию лекций в Уппсальском университете. Мы вернулись к шумному ужину по случаю праздника св. Луции, устроенному в Стокгольме студентами-медиками. На следующий день мы отправились обратно в Нью-Йорк.

Через четыре года, 4 октября 2004 года, мы с Дениз летели на самолете компании Lufthansa из Вены в Нью-Йорк, когда стюардесса передала мне сообщение, в котором говорилось, что мой друг и коллега Ричард Аксель и Линда Бак, некогда работавшая у него постдоком, получили Нобелевскую премию по физиологии и медицине за свои новаторские исследования чувства обоняния, выполненные в Колумбийском университете. В декабре 2004 года все мы снова отправились в Стокгольм, чтобы отпраздновать вручение премии Ричарду и Линде. Поистине жизнь — это круговорот!

Через несколько недель после того, как мне позвонили из Стокгольма, чтобы сообщить, что я получил Нобелевскую премию, мне написал поздравительное письмо Томас Клестиль, президент Австрии. Он выразил желание каким-то образом воздать мне должное как уроженцу Вены и нобелевскому лауреату. Я воспользовался случаем и предложил, чтобы мы организовали симпозиум на тему «Реакция Австрии на национал-социализм: последствия Для естественных и гуманитарных наук». Моя цель состояла в том, чтобы сравнить реакцию Австрии на гитлеровский период, которая состояла в отрицании каких-либо грехов с реакцией Германии, где попытались честно пересмотреть свое прошлое.

Президент Клестиль с энтузиазмом принял мое предложение и прислал копии текстов нескольких произнесенных им речей о непростом положении евреев в современной Вене. Затем он связал меня с министром образования Элизабет Герер, чтобы та помогла мне организовать симпозиум. Я сообщил ей, что надеюсь, что симпозиум выполнит три функции: во-первых, будет способствовать признанию роли Австрии в усилиях нацистов по уничтожению евреев во время Второй мировой войны, во-вторых, станет попыткой осмыслить умалчивание Австрией ее роли в нацистский период, и в-третьих, поможет оценить значение исчезновения еврейского сообщества Вены для науки.

Роль Австрии, которой касаются первые два вопроса, вполне ясна. В течение десятка лет до присоединения Аварии к Германии значительная часть австрийского населения состояла в нацистской партии. После присоединения австрийцы составили около 8 % населения Третьего рейха, однако их доля среди должностных лиц, занимавшихся уничтожением евреев, превышала 30 %. Австрийцы командовали четырьмя лагерями смерти на территории Польши и занимали другие руководящие посты в Третьем рейхе: кроме Гитлера австрийцами были также Эрнст Кальтенбруннер, начальник над гестапо, и Адольф Эйхман, руководивший программой уничтожения евреев. По оценкам историков, примерно половина из 6 млн евреев, сгинувших за время холокоста, была убита австрийскими функционерами под руководством Эйхмана.

И все же, несмотря на свое активное участие в холокосте, австрийцы заявили, что стали жертвами гитлеровской агрессии. Отто фон Габсбург, претендент на австрийский престол, сумел убедить союзников, что Австрия была первым свободным государством, которое пало жертвой развязанной Гитлером войны. В 1943 году, незадолго до окончания войны, и Соединенные Штаты, и Советский Союз согласились принять эту точку зрения, потому что фон Габсбург считал, что она будет способствовать сопротивлению австрийцев нацистам во время этой затяжной фазы войны. В последующие годы обе страны союзников поддерживали этот миф, чтобы обеспечить сохранение Австрией нейтралитета в холодной войне. Поскольку Австрии не пришлось держать ответ за свои действия с 1938 по 1945 год, ее обошли стороной те переоценка ценностей и самоочищение, которые проделала после войны Германия.

Австрия охотно приняла вид оскорбленной невинности, и это отношение характеризовало многие ее действия после войны, в том числе решение вопроса о финансовых претензиях евреев. Позиция Австрии по вопросу о репарациях евреям с самого начала была бескомпромиссной, основанной на том положении, что Австрия сама была жертвой агрессии. Таким образом, после войны выжившим представителям старейшего, крупнейшего и самого выдающегося из еврейских сообществ было, по сути, повторно отказано в правах как финансового, так и морального плана.