В поисках построения общего языкознания как диалектической системы

Можно сказать, что отрицающий чисто смысловую значимость функции просто не знает математики и математической механики. Ведь когда математик решает свои сложнейшие уравнения, он ни о какой материи не думает, а старается только соблюдать чисто имманентную взаимозависимость чисел или величин. И тем не менее оказывается, что именно благодаря такого рода «заумным», с точки зрения позитивистов, уравнениям только и можно представить себе движение солнечной системы и, в частности, предсказывать положение тех или других светил в то или иное время с точнейшим указанием соответствующих точек на небесном своде. Кто и здесь станет отрицать объективную значимость чисто смысловых, т.е. чисто идеальных, математических операций, тот, очевидно, вообще принимает идею за какую-то мертвую глыбу и для практики отрицает значение всякой теории. Но практика, лишенная теории, есть анархия, а понимание идеи как мертвой глыбы есть принципиальное отрицание всякой плановости и вообще всякого принципа как руководства к действию.

Поэтому становится вполне понятным, почему фонологи и вообще лингвисты так бесстрашно пользуются терминами «функция» или «функциональный». Тут ведь и бояться нечего. Однако, для этого необходимо иметь кристально ясное мышление. А вот это-то и отсутствует у тех, кто находится под гипнозом фактического нагромождения бесконечных и бессвязных позитивных данных, поневоле вносящих туман в умы.

д) Из лингвистов, которые, хотя и не пользуются философскими теориями функции, но тем не менее в яснейшей форме оперируют этим принципом, мы бы указали, например, на Н.А. Слюсареву, которая не только дает весьма внушительный и полезный исторический обзор функциональных теорий в языкознании, но и различает функционально-когнитивные и функционально-коммуникативные аспекты, где имеется в виду различие языка и речи. Вместе с тем, однако, этот автор в яснейшей форме представляет себе также и вообще единораздельную цельность функции и объективного предмета функции[150].

Мы бы считали полезным обратить внимание читателя на кандидатскую диссертацию Л.А. Гоготишвили. Здесь тоже дается ясное разграничение функционального и сущностного методов и языкознании, а также обосновывается необходимость их конечного объединения. В связи с этим автор интересно трактует такой термин, как «форма». Среди обычных и некритических пониманий под формой больше всего имеют в виду пространственно-временные формы. Но указанный автор утверждает, что это отнюдь не единственное понимание формы. Свои формы существуют и в чисто семантической области, где вполне ясно намечаются формы чисто смысловые и формы языковые. Языковые формы, не покрывая всей семантической сферы, осуществляют как функцию изоляции, так и функцию закрепления определенного смыслового содержания за конкретным языковым знаком. Вся эта диссертация и посвящена выяснению тех реальных мыслительно-речевых процессов, в которых изолированное и закрепленное языковыми знаками содержание сливается со всей остальной свободной в этом отношении смысловой идеальной сферой[151]. Мы бы сказали, что работа Л.А. Гоготишвили является весьма полезным образцом такого применения принципа функции, которое без всякого использования каких-нибудь философско-теоретических построений тем не менее оперирует правильным пониманием функции, соответствующим потребностям современной науки.

Тем читателям, которые хотели бы познакомиться с разнообразными пониманиями функции, можно рекомендовать статью Н.Д. Арутюновой[152], где характеризуются такие функции языка, как коммуникативная, репрезентативная, экспрессивная, апеллятивная, а также референтная (номинативная, денотативная, когнитивная), эмотивная, магическая, фатическая, металингвистическая, поэтическая и др. Л.Е. Веденина[153] различает авторов, по которым функция есть внутрисистемное отношение лингвистических единиц, и авторов, у которых функция есть отношение лингвистических систем и их манифестаций внеязыковой реальности. К первым Л.Е. Веденина относит традиционную грамматику, глоссематику и генеративную трансформационную теории, ко вторым – Пражскую школу. Г.В. Воронкова также дает представление о разнообразии современных пониманий функции перечисляя некоторых исторических предшественников[154].

Изучая все эти бесчисленно разнообразные понимания языковой функции, мы, конечно, получаем огромную пользу. Но не надо забывать только одного: лингвистическая функция не есть просто роль или деятельность того или другого языкового элемента. Т.П. Ломтев прекрасно писал: